– Не могли бы мы сейчас помолчать?
– Конечно… Элли.
Босх провел остаток времени, куря и глазея на пустые стены. Этот тип не приложил больших усилий, чтобы сделать помещение похожим на кабинет. Не было ни флага в углу, ни даже портрета президента. Эрнст возвратился через двадцать минут, и к тому времени Босх уже курил свои вторые полсигареты. Когда помощник заместителя министра торговли и развития крупными шагами, но с пустыми руками подошел к своему столу, он первым делом сказал:
– Детектив, не могли бы вы не курить? Я нахожу это очень неприятным в закрытом помещении.
Босх загасил окурок о маленькое черное блюдечко на углу письменного стола.
– Извините, – сказал он. – Я увидел пепельницу. Я подумал…
– Это не пепельница, детектив, – неприязненно ответил Эрнст. – Это чашка для риса, которой три сотни лет. Я привез ее домой после того, как кончился мой срок пребывания во Вьетнаме.
– Вы там тоже были кем-то по торговле и развитию?
– Прости, Боб, ты узнал что-нибудь? – вмешалась Элинор. – Насчет имени.
Эрнсту потребовалось много времени, чтобы оторвать пристальный взгляд от Босха.
– Я узнал очень немногое, но то, что я все-таки узнал, может оказаться полезным. Этот человек, Бинь, прежде служил в сайгонской полиции. Капитаном… Босх, вы ветеран конфликта?
– Вы имеете в виду войну? Да.
– Разумеется, да, – сказал Эрнст. – Тогда скажите, говорит ли что-нибудь вам эта информация?
– Не слишком много. Основную часть своего мобилизационного срока я провел в полевых условиях. Мало что видел в Сайгоне, кроме разве американских баров и тату-салонов. Этот человек был капитаном полиции – должно ли это говорить мне что-нибудь?
– Полагаю, что нет. Так позвольте вам рассказать. В качестве капитана Бинь возглавлял в полицейском ведомстве отдел нравов.
Босх поразмыслил над этим.
– Что ж, он был, вероятно, так же коррумпирован, как и все остальное, имевшее отношение к той войне.
– Не думаю, что, проведя большую часть времени в полевых условиях, вы достаточно разбираетесь в положении вещей. В том, как работала система в Сайгоне. Не так ли? – заметил Эрнст.
– Так расскажите нам об этом. Судя по всему, это было по вашей части. По моей было постараться выжить.
Эрнст проигнорировал этот выпад. Он предпочел впредь игнорировать и самого Босха. Рассказывая далее, он обращался только к Элинор.
– На самом деле система была довольно простая, – сказал он. – Если вы занимались торговлей наркотиками либо человеческой плотью, игровым бизнесом или имели дело с любыми товарами черного рынка, от вас требовалась уплата местной пошлины – отстегивать небольшую долю в пользу заведения, так сказать. Эта дань отмазывала вас от местной полиции. Она практически гарантировала, что в ваш бизнес не будут вмешиваться – в определенных границах, конечно. Единственным предметом беспокойства при этом становилась военная полиция США. Конечно, их тоже можно было подмазать, полагаю. Такие слухи всегда ходили. Как бы там ни было, эта система действовала годами, с самого начала и вплоть до вывода американских войск, то есть, как я себе представляю, до 30 апреля 1975 года, когда пал Сайгон.