Когда рассказ был окончен, Паундз уже больше не заикался об отстранении Босха от расследования. Однако Гарри чувствовал от всего этого смертельную усталость. Он хотел спать, а у Паундза все еще оставались вопросы.
– Если ФБР не собирается посылать своих людей в подземные сети, не следует ли нам это сделать? – спросил он.
Босх понял подспудное желание шефа: оказаться главным в операции по захвату преступников, если таковая будет иметь место. Если Паундз отправит своих людей в подземные каналы, то ФБР не сможет потом в обход полицейского управления приписать все заслуги себе. Сумев разрушить дьявольские планы грабителей, Паундз заработает от начальства поощрительное похлопывание по спине. Но Босх еще раньше признал доводы Рурка разумными и правильными. Отряд, отправленный в подземелье вслепую и наудачу, подвергся бы серьезному риску случайно наткнуться на бандитов и, возможно, погибнуть.
– Нет, – ответил детектив. – Давайте сначала посмотрим, нельзя ли установить местонахождение Трана и его тайника. Из того, что нам известно, это вовсе не обязательно должен быть банк.
Паундз встал, сочтя, очевидно, что узнал достаточно. Он сказал, что Босх может идти. Уже направившись к дверям комнаты, лейтенант добавил:
– Босх, думаю, у вас не будет проблем с нынешним ночным инцидентом. Мне кажется, вы сделали все, что было в ваших силах. Адвокату, конечно, пощипали перышки, но он угомонится. Или уже угомонился.
Босх ничего не ответил и не улыбнулся этой худосочной шутке.
– Только вот еще что, – продолжал Паундз. – Тот факт, что это произошло перед домом агента Уиш, несколько неприятен, поскольку производит впечатление некоторой неуместности. Легкий оттенок, согласитесь. Вы ведь просто подвозили ее до дому, не так ли?
– Мне безразлично, какое это производит впечатление, лейтенант, – ответил Босх. – Это было во внеслужебное время.
Паундз несколько секунд смотрел на Босха, потом покачал головой, как если бы Босх отверг его дружески протянутую руку, и вышел из маленькой комнаты.
Босх нашел Элинор сидящей в одиночестве в соседнем помещении для допросов. Глаза ее были закрыты, она подпирала голову руками, поставив локти на исцарапанный деревянный стол. При его появлении она открыла глаза и улыбнулась, и Босх вмиг почувствовал себя исцеленным от смертельной усталости, злости и разочарования. Это была улыбка, которой обмениваются дети, когда им удается легко отделаться после какой-нибудь каверзы.
– Все закончилось? – спросила она.
– Да. А у тебя?
– Уже больше часа. Это они тебя хотели поджарить.