Но все это будет не что иное, как опутывание нас чувством вины и замаскированное требование: «Я несчастен из-за тебя. Как хочешь, но уж будь любезен – сделай так, чтобы я был тобой доволен».
Сфера применения техники выражения собственных чувств неограниченна. К примеру, на важных переговорах можно наивным голосом сказать:
– Вы знаете, я чувствую себя немного скованно…
И к нам немедленно бросятся с утешениями и чашкой кофе:
– Да что вы, не переживайте так, никто вас тут не обидит…
Тогда можно таким же наивным голосом добавить:
– Понимаете, я ведь во всем этом новичок и так волнуюсь, что могу допустить ошибку.
Партнер умилится нашей откровенности, расслабится и не заметит, что мы и не новичок вовсе, а настоящая акула бизнеса.
К разновидности манипулирования относится еще одна техника – «Я – очень несчастный человек». Эту технику хоть раз в жизни использовал каждый.
…Карлсон сказал:
– Ты был прав, это лекарство не помогает от жара. Дай-ка мне теперь шоколадку.
– Тебе? – удивился Малыш. – Ведь я выиграл пари!
– Ну да, пари выиграл ты, значит, мне надо получить в утешение шоколадку. <…> Ты хочешь съесть шоколад только потому, что у меня не упала температура. <…> Как несчастны все больные! Как я несчастен!
Здесь наш манипуляторский расчет очень простой: нас пожалеют и в утешение дадут что-нибудь материальное вроде варенья или нематериальное в виде дополнительной любви или отмены наказания. Еще лучше не просто демонстрировать, как ты несчастен, а причитать в пространство: «Ну почему меня никто не ценит, почему я такой несчастный…»
Малыш был в отчаянии.
– Моя марка! – завопил он. – Ты засосал Красную Шапочку, этого я тебе никогда не прощу!
Карлсон выключил пылесос и скрестил руки на груди.
– Прости, – сказал он, – прости меня за то, что я, такой милый, услужливый и чистоплотный человечек, хочу все сделать как лучше. Прости меня за это…
Казалось, он сейчас заплачет.
– Но я зря стараюсь, – сказал Карлсон, и голос его дрогнул. – Никогда я не слышу слов благодарности… одни только попреки…
Особенно тонко получается, когда человек говорит не о себе, а о неких обстоятельствах, которые выше него.
– Я же не виноват, что у меня нет шарфа! Но если бы нашелся шарф, мне бы наверняка завязали горло, он бы кусался, и я получил бы пять эре… – Карлсон умоляюще посмотрел на Малыша, и его глаза наполнились слезами. – Я должен страдать оттого, что у меня нет шарфа? Ты считаешь, это справедливо?
Нет, Малыш не считал, что это справедливо, и он отдал свою последнюю пятиэровую монетку Карлсону, который живет на крыше.