Никогда не обманывай герцога (Карлайл) - страница 12

– Я в этом не сомневаюсь. И коронер тоже в этом уверен. Кроме того, герцогиня принадлежит к знатному роду и без предъявления веских доказательств никто не осмелится обвинять ее.

– И все же в английском обществе одни слухи о скандале… – Ксантия ощутила внезапную дрожь и покачала головой. – Герцогиня, вероятно, погублена.

– Могу сказать, почти, – с грустью согласился Кавендиш.

Поверенный спускался по лестнице, держа в руке блестящую кожаную папку, и выглядел очень уставшим.

Ксантия вдруг почувствовала, что у нее голова пошла кругом, и, осторожно закрыв дверь конторы, прижалась лбом к холодному полированному дереву. Что же произошло? Что скрывал все эти годы Гарет Ллойд? Очевидно, нечто намного более серьезное, чем несчастное детство. Но Гарет – герцог?

Немного подумав, Ксантия решила, что знать правду может ее брат Киран. Она быстро пересекла комнату, позвонила в звонок и начала беспорядочно засовывать в кожаную сумку-мешок то, что лежало у нее на письменном столе.

– Пошлите за моим экипажем, – попросила она открывшего дверь молодого клерка. – Я уезжаю на ленч с лордом Ротуэллом.

Глава 2

Гейбриел, напуганный крутящимися колесами экипажей и цоканьем копыт, крепко сжимал дедушкину руку. Все бежали, кричали, проталкивались вперед – «как обезумевшие», сказал бы про них дедушка.

– Зейде, я… хочу домой.

– Что, Гейбриел, тебе здесь не нравится? – Дедушка с улыбкой посмотрел вниз на него. – Должно понравиться.

– Здесь так шумно.

– Шумно, – согласился дедушка, – потому что это Сити. Это место, где делаются деньги. Когда-нибудь ты тоже будешь здесь работать. Быть может, ты станешь банкиром, а? Или брокером? Тебе это нравится, Гейбриел?

– Я… думаю, – Гейбриел растерялся, – что стану английским джентльменом, Зейде.

– Ой ля! – Дедушка подхватил Гейбриела на руки. – Каким глупостям научили тебя эти женщины! Никакая родословная не сделает человека хорошим и успешным. Человек ничто, если он не работает.

А потом они вместе, как часть обезумевшей гудящей толпы, перешли улицу.


Когда на следующий день в полдень мистер Кавендиш прибыл в Селсдон, герцогиня Уорнем была в розарии, куда отправилась, чтобы хотя бы час побыть в одиночестве. На ее руке висела корзина для цветов, но после бесцельного часового блуждания был срезан всего один цветок, который герцогиня так и держала в руке.

В ее голове роились всякие мысли – герцогиня думала о детях, хотя снова и снова говорила себе, что этого нельзя делать, что нельзя все время жить прошлым. Но здесь, за толстыми стенами дома, ее материнское сердце было свободно в проявлении чувств. И она могла без всякого стеснения предаваться горю и оплакивать своих детей.