– Простите меня, – тихо сказала герцогиня, и слабый румянец, который еще сохранялся на ее щеках, совсем пропал, а на лице отразилось неподдельное чувство вины. – Я перебиваю вас.
– Нет, вы не правы, – резко произнес Гарет. – Мы говорим не по очереди. Вы можете говорить, когда хотите и где хотите. И пока мы с вами спорим, мадам, позвольте мне отдать еще одно распоряжение: вы должны немедленно вернуться в свои апартаменты в южном крыле.
– Думаю, вряд ли это пристойно, ваша светлость. – Она побледнела.
– Пристойно? – повторил Гарет, слегка обескураженный. – О Господи! Я займу другую комнату.
– Но я все равно не уверена в том, что это правильно. – Ее смущение перешло в замешательство.
– На ваше мнение по этому поводу я не стану обращать внимание, – заявил он.
– Боже мой, но вы же все-таки кузен Уорнема, разве не так? – тихо возразила герцогиня.
– Да, и, к сожалению, другого у него не было, – бросил Гарет.
– И что это означает? – Она с любопытством, но без возмущения взглянула на него.
– Не важно. Простите меня. – Гарет отрывисто кашлянул и внезапно смутился, осознав, что он до сих пор не предложил даме сесть. Но в конце концов, это же его дом, а не ее, и она это тоже понимала. Жестом он указал герцогине на стоявшие у окна кресла. – Я вижу, вам очень нравится вид на парк, – с легкой иронией заметил Гарет. – Наша беседа началась немного неловко, но я прошу вас, присаживайтесь.
Герцогиня восприняла его предложение как приказ, хотя и высказанный в мягкой форме. Напряженно выпрямив спину под пурпурным шелком, снова повернулась к окнам, а потом села с видом королевы и расправила юбки.
Заставив себя отвести от нее взгляд, Гарет смотрел на изумительный вид под окнами, на зеленое пространство аккуратно подстриженного самшита, на посыпанные мелким гравием дорожки, которые, несомненно, каждое утро расчищали скребком, и на величественный фонтан, выбрасывающий в воздух струи воды почти на десять футов. «Рыбий фонтан» – называли его Сирил и Гарет, потому что вода извергалась из ртов мифических созданий, окружавших скульптурную фигуру Тритона. Мальчишками в теплые летние дни они очень любили резвиться в фонтане.
Нахлынувшие воспоминания снова напомнили Гарету о том, что все это должно было принадлежать Сирилу. Он был рожден для этого, его готовили к этому. Его, а не Гарета, которому даже в самых диких снах это не могло присниться.
Он сел в кресло напротив герцогини и заставил себя снова взглянуть на нее. На этот раз у него странно перехватило дыхание. Что за ерунда! Он не знал эту женщину, и она, очевидно, тоже не имела никакого желания знакомиться с ним.