– Я слышала гром, – робко сказала она. – Думаю, Перси, нужно побыстрее идти.
– Жена не любит грозы, – пояснил сэр Перси, взглянув на Гарета.
– Ее светлость тоже, – тихо добавил Осборн.
Герцогиня, расправлявшая воротник на накидке леди Ингем, застыла. Она не взглянула ни на кого, даже на доктора, но Осборн, поняв, что допустил оплошность, залепетал что-то о погоде вообще.
– Осборн, мы можем завезти вас в деревню, – предложил сэр Перси. – Боюсь, жена не ошиблась насчет дождя.
– Нет, благодарю вас, – отказался Осборн. – Я взял с собой зонт.
Гарет проводил Ингемов до дверей, а герцогиня осталась в комнате. Когда через несколько секунд Гарет подходил к гостиной, он увидел, что Осборн стоит почти у самой двери и, слегка сжимая в ладонях руки герцогини, пристально смотрит ей в глаза.
– И немного снотворного… – тихо говорил он. – Обещайте мне, Антония, что не забудете об этом.
Она закусила пухлую нижнюю губу, и у Гарета внутри что-то перевернулось.
– Оно мне очень не нравится, – помолчав, ответила герцогиня. – После снотворного я чувствую себя неважно.
– Антония, вы должны обещать мне, – настаивал доктор, поднимая ее руки, словно собирался поцеловать их. – Оно вам необходимо. Вы же знаете, что вам может быть нехорошо во время грозы.
– Да, я подумаю. – Она потупилась, опустив темные ресницы.
Отрывисто кашлянув, Гарет вошел в комнату, и собеседники отстранились друг от друга как заговорщики. Герцогиня медленно пошла к остывшему камину, растирая предплечья, как будто ей было холодно, а доктор Осборн начал благодарить Гарета за обед.
Когда, проводив доктора, Гарет вернулся, то с некоторой радостью обнаружил, что герцогиня уже ушла.
Стоя поодаль, Гейбриел смотрел, как старшие мальчишки гоняли мяч по лужайке. Он и раньше видел их в Финсбери-Серкус, и ему мяч очень нравился – восхитительно круглый надутый шар, который прыгал по траве со скоростью молнии и издавал веселое «Чпок!», когда по нему били.
Заметив взгляд Гейбриела, самый младший из мальчишек поманил его пальцем, и Гейбриел, оглянувшись на клевавшего носом дедушку, побежал на траву.
– Нам нужен шестой, – сказал мальчишка, подкатывая ему мяч. – Ты умеешь бить?
– Умею, – кивнул Гейбриел.
– Оставь его, Уилл. – Самый старший оттолкнул приятеля локтем и забрал мяч. – Мы не играем с евреями.
У Гейбриела опустились руки.
Старший мальчик, ехидно посмеиваясь, побежал задом наперед по лужайке, выкрикивая на ходу:
– Ну что? Хочешь мяч? Хочешь его? Так вот… держи.
Он широко замахнулся и с силой ударил ногой по мячу. Мяч попал Гейбриелу прямо в живот, и у него перехватило дыхание. Как подкошенный он упал на траву, и в ушах застучало. А вокруг все смеялись. Сначала смеялся только один, затем к нему присоединился второй, потом третий, и в конце концов хохотали уже все мальчишки. Но окончательно униженным Гейбриел почувствовал себя, когда Зейде поднял его с травы.