За время долгой зимы в Бате Чарити снова стала сама собой, успокоилась и подумывала о будущем, чего она не делала давно – с тех пор, как отчим пытался совратить ее буквально сразу после женитьбы на ее матери.
Чарити провела много тревожных часов, придумывая различные планы, как помочь своей сестре и дать ей такую жизнь, какая была бы у них, будь сейчас жив их отец.
Для того чтобы исполнились столь амбициозные планы, надо было в первую очередь избавиться от вымышленного имени, которое они взяли себе, когда бежали из Ирландии.
Действительно, был риск, что какой-нибудь англичанин, знавший их еще в Гринхилле, случайно встретится им в Лондоне. Постоянной угрозой был и тот факт, что для побега Чарити взяла восемьсот фунтов стерлингов, которые отчим выручил от продажи его лучшего жеребца. За это могло последовать серьезное наказание.
Чарити считала, что она имеет право взять деньги. Ведь Брендан Райан потратил все приданое Эмили и шесть тысяч фунтов, которые Бенджамин Леонард завещал своим дочерям.
Конечно, она не обманывала себя мыслью, что это может убедить судью. Пруденс, узнав, откуда у них деньги, вообще пришла в ужас. Она умоляла Чарити спрятаться в каком-нибудь маленьком городке, где они будут зарабатывать себе на жизнь уроками музыки.
Пруденс потеряла интерес к любым прогулкам в городе и уж вовсе не смела думать о лондонском сезоне, хотя Чарити как раз об этом и мечтала. Она надеялась на счастливый случай. А вдруг Пруденс встретит мужчину, который полюбит ее и предложит свою руку и сердце никому не известной девушке, рекомендации которой заключаются только в ее симпатичном личике?
У Чарити был неуемный характер. Она унаследовала его, наверное, от своего дяди. Семейная легенда гласила, что он в молодости был отчаянным игроком.
Но ведь Чарити обещала своей матери, что позаботится о Пруденс. Какая же это забота – обречь ее на нищету? Да еще заставлять жить под чужим именем!
И, как настоящий игрок, Чарити была готова рискнуть. Ради того, чтобы добиться для Пруденс того, что она заслуживает хотя бы по праву своего рождения.
Также Чарити почему-то верила, что если худшее случится, то их дедушка не закроет двери своего дома перед ней: если ее поймают и опасность будет угрожать им, она предоставит Пруденс и Лили его опеке. Она не стала говорить об этом своей сестре, когда они еще находились в Бате, уверенная, что Пруденс все-таки согласится с ее планом.
А вскоре пришло и долгожданное письмо от школьной подруги. Чарити написала ей еще раньше и наконец получила ответ.
Присцилла Стеннис, а теперь леди Генри Элиот, была рада возобновить дружбу с Чарити и даже предлагала свою поддержку. Она могла представить их в свете. Такая доброта и щедрая помощь благотворно подействовали на Пруденс, ее страхи поубавились значительно, и она согласилась с планом сестры. Хотя и не без оговорок. Пруденс считала, что вымышленное имя надо оставить на первых порах их пребывания в Лондоне.