Осень 1817-го, Ирландия
Солнечный свет, струившийся сквозь окно длинного узкого коридора, горячо пламенел на рыжих локонах женщины, которая только что вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и стояла теперь молча без движения. Присмотревшись внимательней, можно было заметить, что впечатление силы и жизненной энергии, исходившие от нее, заключались именно в этих ее удивительных волосах, и только в них. Молодая женщина была очень бледна, и каждая линия ее прекрасного тела говорила о крайней степени усталости. В глазах ее, цвета темного янтаря, читалась печать поражения.
– Ей ни капельки не лучше сегодня, Чарити? Услышав этот нежный, с надеждой голосок, раздавшийся в конце коридора, рыжеволосая женщина мгновенно изменилась. Она выпрямилась, подняла гордо подбородок, и лицо ее стало совершенно спокойным и непроницаемым. Она повернулась, чтобы поприветствовать девушку, спешащую ей навстречу.
– Никаких изменений. – Чарити закусила губу, видя, как выражение надежды исчезло с лица девушки и большие голубые глаза ее наполнились слезами. – Пруденс, милая моя, у тебя появляется надежда всякий раз, как только маме хоть на минуту немного полегчает, – проговорила она. – Но ведь тебе известно, и доктор объяснил, что она постепенно слабеет. Настойка опия помогает от боли, но пищу принимать мама уже не в состоянии. Теперь недолго осталось.
– Но ведь ей всего сорок один год! – протестующе воскликнула девушка. – Она еще слишком молода, чтобы умирать! Может, она все-таки выживет. Чудо случается иногда, ты знаешь. – Она забрала свою руку. – Я буду молиться, чтобы случилось чудо.
Чарити прижала руки к груди. Ее губы уже раскрылись, но затем сжались плотно, не позволив вырваться наружу сентиментальным словам утешения, которые могли бы только еще больше опечалить ее сестру.
Сказать, что единственное чудо, на которое рассчитывает их мать, это скорейшее избавление от жизни, ставшей мучительно невыносимой – было бы жестоко по отношению к юной чувствительной девушке.
– Да, конечно, – пробормотала она.
Чарити отвела глаза, посмотрела в окно, а затем в другую сторону, потому что солнечный свет был для нее сейчас слишком ярок.
– Ты выглядишь совершенно усталой, – сказала Пруденс, присмотревшись внимательней к своей сестре. – Этой ночью мама хуже спала?
– Нет, не волнуйся. Просто бессонная ночь сказывается. Мне нужно поспать несколько часов, и я снова буду в порядке.
– Разреши мне посидеть рядом с ней ночью, – попросила Пруденс, – чтобы ты хоть немного отдохнула. Посмотри, ты такая бледная! В последние дни почти не бываешь на свежем воздухе.
