– Дай мне чаю, – распорядился он резко, прикуривая одну папиросу от другой. Он кашлял и харкал, не утруждая себя прикрывать рот.
Чай подали тотчас же. Ага Мараши всыпал в свой стаканчик полную ложку сахара, вытянулся, откашлялся и насыпал еще ложку.
– Я буду твоим пациентом, – обратился он к Муди. – Ты должен лечить меня от диабета.
На протяжении всего визита я боролась с тошнотой. Когда гости ушли, я сбросила чадру и сказала Муди, что она была до неприличия грязной.
– Ваши женщины вытирают этим нос, – пожаловалась я.
– Не может быть, – возразил мой муж.
– Хорошо, посмотри.
Только когда он сам увидел чадру, то согласился со мной. Меня поражало, какие странные мысли роились у него в голове. Неужели ему так уютно было очутиться снова в окружении предметов его детства, что все казалось ему естественным и он менял свой взгляд только тогда, когда я доказывала ему что-нибудь?
Первые дни мы с Махтаб проводили большую часть времени в спальне, выходя для встречи очередных гостей. В нашей комнате мы могли, по крайней мере, сидеть на кровати, а не на полу. Махтаб играла со своим кроликом или со мной. Мы скучали, было жарко, и чувствовали мы себя прескверно.
Ежедневно после полудня иранское телевидение передавало новости на английском языке. Однажды Муди позвал меня посмотреть. Я поспешила, чтобы, наконец, услышать родную речь.
Первая часть обязательно была посвящена войне с Ираком. Вначале происходил триумфальный подсчет убитых иракских солдат, но никогда не упоминалось о потерях со стороны Ирана. С экрана на нас смотрели полные энтузиазма молодые люди и женщины, отправляющиеся на святую войну (мужчины шли сражаться, женщины – готовить пищу, а также печь хлеб, что было в этой стране мужской обязанностью), после чего следовало патриотическое воззвание к новым добровольцам. Затем минут пять отводилось вестям из Ливана, так как тамошние шииты, сильная и пристрастная к насилию секта, поддерживали отношения с Ираном и были лояльны к правительству Хомейни. За три минуты сообщались новости со всего мира, в которые входили события, рисующие негативный образ Америки: американцы мрут как мухи от СПИДа; показатель разводов в Америке растет как бешеный. Если иракская авиация бомбардировала какой-нибудь танкер в водах Персидского залива, то обязательно оговаривалось, что это сделано по указанию Америки.
Мне быстро наскучила эта болтовня.
Саид Салам Ходжи, которого мы называли Баба Наджи, был таинственным человеком. Он редко бывал дома и почти никогда не разговаривал с семьей, за исключением того, когда созывал домочадцев на молитву или читал им Коран. Несмотря на это, весь дом был пропитан его присутствием. Когда после многочасовых молитв ранним утром он выходил из дому на работу, всегда в одном и том же пропотевшем костюме, бормоча под нос святые строфы и перебирая четки, его железная воля продолжала гипнотизировать домашних. Целый день, пока он занимался интересами своей фирмы, время от времени выходя в мечеть, в доме витала его тяжелая, мрачная аура. Отец Баба Наджи был «господином в тюрбане», брат недавно погиб в Ираке. И посему он держался как человек, чувствующий свое превосходство.