Со временем Муди все чаще забывал о нашем присутствии. В первые дни он переводил на английский каждую, даже не заслуживающую внимания, беседу. Сейчас он уже не утруждал себя. Нас выставляли напоказ, и целыми часами мы должны были сидеть, стараясь сохранять милое выражение лица. Бывали дни, когда я и дочь разговаривали только между собой.
С нетерпением ждали мы минуты возвращения домой, в Америку.
На кухне постоянно подогревался котел с едой на случай, если кто-нибудь из домочадцев проголодается. Я часто замечала, как они запускали в котел большую ложку и пробовали, не обращая ни малейшего внимания на то, что остатки пищи падают обратно в котел или на пол. Столы и пол были усеяны сахаром, просыпанным неосторожными любителями чая. Тараканы размножались на кухне так же, как и в ванной.
Я почти ничего не ела. Амми Бозорг обычно готовила на обед хореш с бараниной, не жалея сала с домбе – жирового отложения под хвостом выращиваемых в Иране овец.
Пища тушилась до полудня, наполняя дом тяжелым запахом курдючного сала. За ужином ни Махтаб, ни я были уже не в состоянии взять в рот приготовленную Амми Бозорг еду, которая даже Муди не нравилась.
Его медицинское образование и здравый рассудок постепенно брали верх над уважением к родственникам. Так как я постоянно жаловалась на антисанитарию, Муди в конце концов стал тоже замечать ее.
– Я врач и думаю, что ты должна прислушаться к моему совету, – сказал он однажды сестре. – Ты грязная. Тебе следует искупаться. Ты должна приучить детей принимать душ. Жаль, что вы так живете.
Амми Бозорг пропустила мимо ушей слова младшего брата и послала в мою сторону ненавидящий взгляд.
Ежедневное купание не было единственным западным обычаем, который раздражал золовку. Однажды Муди, выходя из дому, поцеловал меня в щеку на прощание. Амми Бозорг тотчас же взорвалась от гнева.
– Тебе нельзя вести себя так в этом доме, – отчитала она Муди, – здесь дети!
Видимо, не имело значения, что самый младший «ребенок», Ферест, готовилась как раз поступать в Тегеранский университет.
После нескольких дней затворничества в мрачном доме Амми Бозорг нас, наконец, взяли за покупками. Муди, Махтаб и я с нетерпением ждали этого пункта культурной программы. Представлялась возможность приобрести экзотические сувениры для близких и приятелей в Штатах. Мы хотели воспользоваться оказией и купить для себя в Тегеране по низким ценам бижутерию и ковры.
Несколько дней подряд Зухра или Маджид подвозили нас утром в город. И каждый такой выезд был приключением. Мы оказывались в сутолоке города, который за четыре послереволюционных года разросся с пяти до четырнадцати миллионов жителей. Хотя точно установить численность населения было невозможно. В результате экономического кризиса обезлюдели деревни, и их жители сбежали в Тегеран в поисках хлеба и крыши над головой. В город хлынули также тысячи, а может быть и миллионы, беженцев из Афганистана.