– О Боже! – воскликнула я, взглянув на часы. – Мне нужно встретить дочь из школы.
Мы обменялись номерами телефонов. Вечером я рассказала Муди об Элис и Малеке.
– Нам нужно их пригласить, – сказал он с нескрываемой радостью. – Их можно познакомить с Шамси и Зари.
– Может быть, мы пригласим их на пятницу? – предложила я.
– Хорошо, – тотчас же согласился он.
С приближением полудня в пятницу он был взволнован не меньше меня. Ему сразу понравились Элис и Малек. Элис была интеллигентной, очень добросердечной, разговорчивой женщиной, всегда готовой рассказать какую-нибудь забавную историю. Присматриваясь к гостям в тот вечер, я пришла к выводу, что из всех моих иранских знакомых только Шамси и Элис казались мне действительно счастливыми. Возможно, потому, что обе знали о своем скором возвращении в Америку.
Элис рассказала анекдот:
«Один посетитель вошел в картинную галерею и увидел портрет Хомейни. Ему захотелось его купить. Хозяин назвал цену: пятьсот туманов.[13]
– Плачу триста, – предложил клиент.
– Нет, пятьсот.
– Триста пятьдесят.
– Пятьсот.
– Четыреста, – сказал клиент, – это мое последнее слово.
В этот момент вошел другой посетитель и обнаружил портрет Иисуса Христа, который ему очень понравился. Он поинтересовался у хозяина галереи его стоимостью.
– Пятьсот туманов, – был ответ.
– Беру.
Клиент отсчитал пятьсот туманов и ушел с портретом.
Тогда хозяин сказал первому посетителю:
– Вы видели того человека? Вошел, посмотрел понравившуюся ему картину, заплатил столько, сколько я сказал, и ушел.
Первый посетитель ответил на это:
– Согласен. Если вам удастся распять Хомейни, то я заплачу эти пятьсот туманов!».
Смеялись все, включая Муди.
На следующий день позвонила Шамси:
– Бетти, Элис – неподражаема, вы определенно подружитесь.
– Несомненно, – согласилась я.
– Расстанься с Элен, – добавила Шамси. – Она такая ограниченная.
С Элис мы встречались регулярно. Она была единственной женщиной в Иране, в хозяйстве которой имелись такие роскошные вещи, как автоматическая сушилка или специальное средство для смягчения выстиранного белья. У нее всегда была горчица.
А кроме того, у нее был паспорт, по которому она могла вернуться домой!
– Не рассказывай Шамси, что произошло с тобой в Иране, – предупредил меня Муди. – Элис тоже не должна об этом знать. Если ты поступишь иначе, больше никогда их не увидишь.
Я пообещала, что ничего не расскажу.
Этого ему было достаточно. Он верил в то, во что ему хотелось верить. Надеялся, что тема возвращения в Америку уже никогда больше не будет обсуждаться. Был убежден, что победил и сделал из меня то, что Хормоз из Элен.