– Турция? Турция? – время от времени спрашивала я того, кто держал меня под руку.
– Иран, Иран, – отвечал он. Спускаясь, мы снова сели на лошадей.
У подножия горы мы наткнулись на овраг. Мой проводник повернулся, придвинув лицо к моему так близко, чтобы я его хорошо видела, и приложил палец к губам. Я задержала дыхание. Мужчины ждали молча несколько минут. В горах мы были закрыты возвышенностями. Но сейчас перед нами простиралось плато, покрытое снегом, освещенное блеском неба.
Наконец один из мужчин быстро двинулся вперед. Я видела серый контур его фигуры, когда он проходил по плато. Потом он исчез.
Через несколько минут он вернулся и шепотом что-то сказал Мосейну. Тот, едва слышно, обратился ко мне.
– Мы вынуждены проводить вас по одной, – сказал он по-персидски. – Дорожка вокруг оврага очень узкая и опасная. Ты пойдешь первая, а потом переведем ребенка.
Он не оставил мне времени на возражения и пошел вперед. За ним отправился мой проводник, схватив узду моей лошади. Я молилась, чтобы Махтаб не заметила моего отсутствия.
Мы вышли на плато, преодолевая открытое пространство так быстро и так тихо, как только могли. Потом мы пробирались обледеневшей тропинкой по краю обрыва вдоль распадка, затем дальше по противоположной стороне плато. Минут через десять мы были на другой стороне.
Мой сопровождающий остался со мной. Мосейн вернулся за Махтаб. Я молча сидела на лошади, дрожа и высматривая свою девочку. Я пыталась взглядом пробиться сквозь темноту. «Быстрее, быстрее, быстрее», – умоляла я в душе. Мне было страшно, что Махтаб может расплакаться.
Но вот появилась и она, сгорбленная в объятиях одного из мужчин, вся Дрожащая, но притихшая.
Как раз в это время проводник заметил мой вопросительный взгляд. Указывая на землю, он прошептал:
– Турция, Турция.
– Альхамдулилах, слава Богу! – произнесла я с облегчением.
Несмотря на страшный мороз, я почувствовала прилив чудодейственного тепла. Мы были в Турции! Мы выбрались из Ирана!
Но еще далеко было до настоящей свободы. Если заметит нас турецкий пограничный патруль, он может открыть огонь по группе нарушителей. Если нам удастся избежать этого, нас могут арестовать турки, и тогда придется отвечать на множество неприятных вопросов. Однако, по крайней мере, я знала (об этом меня предупреждал Амаль), что турецкие власти не отошлют меня обратно в Иран.
Снова налетел ледяной ветер. Символическая линия на карте ни на йоту не изменила погоду. Мы снова поднимались по слишком крутой горе. На этот раз я сползла с лошади и постыдно зарылась в снег. Мосейн поставил меня на ноги. «Как долго может человеческий организм держаться благодаря лишь собственному адреналину? – спрашивала я себя. – Наверное, я скоро упаду».