– Что с ними делать? – спросил он. – Нам бы не хотелось, чтобы их конфисковали.
– Я все устрою, – ответил Зия. – У тебя есть какие-нибудь деньги?
– Да.
Муди отсчитал несколько банкнотов и подал их Зии вместе с нашими паспортами.
– Встретимся после прохождения контроля, – сказал Зия и растворился в толпе.
Но даже Зия, как оказалось, не был в состоянии ускорить проверку багажа. Мы стояли в этом изнуряющем пекле более трех часов, сначала ожидая багаж, а потом в нескончаемой очереди таможенного контроля. Махтаб вела себя спокойно, хотя я знала, что ее терпение на исходе. Наконец мы у заветной цели: впереди Муди, за ним я, Махтаб и коляска.
Таможенник тщательно проверил каждую вещь багажа, задержавшись у чемодана с лекарствами. Начался диалог по-персидски. Муди объяснил мне, что сказал таможеннику: он врач и привез эти лекарства в дар местному медицинскому центру.
Таможенник продолжал задавать все новые вопросы. Муди вез бесчисленное количество подарков для семьи. Каждый следовало распаковать и предъявить для осмотра. Сотрудник открыл наш чемодан с одеждой и наткнулся на кролика Махтаб. Это был ветеран наших путешествий. Он сопровождал нас в поездках в Техас, Мексику и Канаду. Уже в последний момент, когда мы выходили из дому в Детройте, Махтаб заявила, что не поедет в Иран без своего лучшего друга.
Таможенник разрешил нам забрать чемодан с одеждой и, к великой радости Махтаб, кролика, сказав, что остальной багаж отошлет нам после детальной проверки позднее.
Так, не обремененные грузом, спустя четыре часа после приземления мы покинули зал.
Муди тотчас же оказался в толпе людей в длинных одеждах и накидках на голове. Более сотни родственников толпились вокруг, крича, плача, сжимая его руки, обнимая и осыпая поцелуями, целуя меня и Махтаб. Они засыпали нас с Махтаб цветами, потому что через минуту мы держали их целые охапки.
Зачем, собственно, у меня на голове этот идиотский платок? Волосы склеились, пот стекал по спине. Я подумала, что, должно быть, от меня исходит такой же неприятный запах, как и от них всех.
Муди расплакался от радости, когда Амми Бозорг обняла его. Тяжелая черная чадра не помешала мне узнать ее лицо, которое видела раньше на фотографиях. Такой крючковатый нос нельзя было спутать ни с каким другим. Эта широкоплечая женщина схватила брата в объятия так, словно хотела навечно оставить его при себе.
Анестезиолог и дипломированный остеопат, авторитетный специалист с годовым доходом около ста тысяч долларов в Америке, здесь Муди снова стал маленьким мальчиком для Амми Бозорг. Родители Муди, оба врачи, умерли, когда ему исполнилось всего шесть лет, и сестра вырастила его как своего сына.