– Мой приятель перевозит людей в Турцию, – сказал он. – Это стоит тридцать тысяч долларов.
– Меня не интересуют деньги, – был мой ответ. – Я хочу выбраться вместе с дочерью.
Я знала, что мои близкие и друзья помогут и, наверное, как-нибудь соберут требуемую сумму.
– Как скоро мы сможем уехать? – спросила я с нетерпением.
– Он сейчас в Турции, а погода скоро ухудшится. Не знаю, сможете ли вы выехать зимой, пока не сойдет снег. Позвоните мне, пожалуйста, через две недели.
Я зашифровала и записала номер телефона Рашида в книжку.
Рашид вышел из комнаты, а Юди оставалась со мной еще долго после того, как я перепечатала письмо.
Я отдала Юди письма, которые написала своим. Она согласилась выслать их из Франкфурта. И пока я помогала ей в приятном и в то же время таком горьком для меня занятии – упаковывании вещей, – мы все время разговаривали об Америке. Ни она, ни я не знали, что ей удастся сделать для меня. Не знали мы также, сможет ли приятель Рашида перевезти меня и Махтаб в Турцию, но Юди была полна решимости сделать для нас все, что будет в ее силах.
– У меня есть еще знакомые, с которыми я свяжусь, – пообещала она.
Муди был в восторге от вечера.
– Рашид предложил мне работу в клинике, – радостно сообщил он.
Было уже поздно, когда мы стали прощаться. С Юди мы расставались со слезами на глазах, не зная, встретимся ли когда-нибудь еще.
Амми Бозорг привыкла, что все родственники собираются в ее доме в пятницу, в праздничный день, но Муди, все более охладевая к своей сестре, объявил ей однажды, что у нас на пятницу другие планы.
Услышав это, Амми Бозорг в четверг вечером тяжело расхворалась.
– Мама умирает, – сообщила Зухра Муди по телефону, – ты должен приехать и провести с ней эти последние минуты жизни.
Муди прекрасно знал коварный характер своей сестры, но тем не менее забеспокоился. Он поймал такси, и мы поехали. Зухра и Ферест торжественно проводили нас в спальню матери, где Амми Бозорг возлежала на полу. Голова ее была закручена разными тряпками, а сама она была укрыта двадцатисантиметровым слоем одеял и то и дело вытирала выступавший на лбу пот. Она извивалась, как в агонии, и беспрерывно стонала: – Умираю, умираю!
Возле нее сидели Маджид и Реза; другие родственники были уже в пути.
Муди тщательно обследовал сестру, но никаких признаков заболевания не нашел. Он шепнул мне, что она вспотела не от температуры, а от одеял. Однако она по-прежнему стонала, говорила, что у нее болит все тело, что она умирает.
Зухра и Ферест приготовили куриный бульон. Они принесли его в комнату умирающей, и все семейство умоляло Амми Бозорг хоть немного поесть. Младший сын, Маджид, сумел донести до ее рта ложку бульона, но Амми Бозорг сжала губы и не желала разомкнуть их.