– Первый год был ужасным, – сказал Хормоз, – но потом все наладилось.
Через год Хормоз предложил своей жене:
– Хорошо, поезжай домой. Я хотел, чтобы ты пожила в Иране, хотел увидеть, решишься ли ты остаться здесь навсегда. А сейчас поезжай домой.
Как мне хотелось услышать от Муди нечто подобное! Я молилась, чтобы он убедился, что было бы разумно позволить мне сделать такой же выбор.
Однако продолжение этой истории вызывало у меня нарастающее беспокойство. Элен с Джессикой и Али вернулись в Америку, но спустя шесть недель Элен позвонила Хормозу и сказала: «Приезжай и забери нас». Трудно поверить, но это происходило дважды!
Каждый раз Элен уезжала из Ирана с разрешения Хормоза и снова возвращалась. Все это было просто неправдоподобно, но этому нельзя было не верить: она была передо мной – послушная мусульманская жена. Элен работала в редакции журнала на английском языке «Маджиби», который распространялся во всех странах мира для мусульманских женщин. Все подготовленные к публикации материалы должны были получить одобрение Мусульманского совета, и Элен с этим справлялась.
Мне очень хотелось поговорить с Элен наедине, чтобы понять мотивы, какими она руководствовалась. Но в тот день случай не представился.
История Элен привела меня в смятение. Я завидовала ей и в то же время была озадачена. Как случилось, что американка предпочла Иран Америке? У меня было желание взять Элен за плечи и крикнуть: «Почему?!».
Продолжение беседы окончательно омрачило мои мысли.
Хормоз сказал, что недавно он получил наследство от отца и что строит собственный дом, который скоро будет закончен.
– Мы тоже думаем об этом, – самодовольно сказал Муди. – Мы собирались сделать это в Детройте, но сейчас хотим построить здесь, как только удастся перевести наши деньги в Иран.
Мы быстро сошлись с Элен и Хормозом, а потом регулярно встречались с ними. У меня эта дружба возбуждала противоречивые чувства. Найти приятельницу, говорящую на английском языке и к тому же приехавшую из Америки и родившуюся в родных местах, было замечательно. Это весьма отличалось от общения со знающими английский иранками. Ведь я никогда не была уверена, что меня до конца поймут. С Элен я могла говорить совершенно свободно. Однако мне тяжело было видеть Элен и Хормоза вместе: я точно смотрела в мрачное зеркало своего будущего. Я предпринимала попытки поговорить с Элен с глазу на глаз. Муди был подозрительным. Ему очень хотелось самому узнать об Элен побольше, прежде чем позволить нам уединиться.
У Элен не было телефона. Он устанавливался по специальному разрешению, а нередко этого приходилось ждать несколько лет. Как многие люди в такой ситуации, Элен и Хормоз договорились с хозяином ближайшего магазина, что при острой необходимости будут пользоваться его телефоном.