Клэр вновь украдкой бросила на отца взгляд, пытаясь увидеть в нем того красавца, романтического героя, который когда-то очаровал мать, заставив после бурных и трепетных настойчивых ухаживаний выйти за себя замуж. Бедная мама! Она была так молода и совсем не знала жизни, ее подвохов. Если бы она только могла предвидеть, что через двадцать лет ее пылкий возлюбленный превратится в безбожного картежника, любителя выпивки, то, несомненно, она тут же выскользнула бы из его объятий.
Опрокинув стаканчик, Хэркорт вновь уставился на дочь. Его губы искривились в заговорщицкой ухмылке.
– Дора Лоусон – очень порядочная, услужливая дама…
Клэр отлично понимала, что он имеет в виду, так как до нее доходили разные слухи об уступчивости миссис Лоусон.
– На самом деле? Ну просто образец? – мягко осведомилась Клэр, надменно изогнув брови.
Глаза Джорджа Хэркорта злобно сузились.
– Хотелось бы попросить тебя воздерживаться от подобных намеков, когда разговариваешь со мной. Слишком уж много ты унаследовала от матери. – Он чуть помолчал. – Хотя, может быть, это и к лучшему.
Клэр вновь ощутила, как екнуло сердце. В его словах не было и намека на комплимент. Было ли это неуклюжим замечанием, или он вынашивал в своей голове некий зловещий замысел? Она, конечно, не могла вообразить, что он затевает, но инстинктивно чувствовала, что следует прикусить язычок. Прожив семнадцать лет под крышей его дома, она научилась осторожности и хитрости. Ради собственного благополучия.
– Прости, папа, за то, что перебила. Что ты хочешь сказать о миссис Лоусон? Да, она красива, я согласна с тобой. – Сбавив тон, она даже улыбнулась.
– Похоронила двух мужей, и всякий раз после их ухода она становилась все более зажиточной. – Хэркорт, сидя в кресле, расслабился.
– Это, конечно, сказывается на ее стиле жизни. – Клэр кивнула. – Я всегда восхищалась ее парой гнедых, да и славной каретой – обивка из красного бархата, золотистая краска, – все это, несомненно, производит неотразимое впечатление.
– Да и сама она неотразима, и довольно часто мы… – Тут он осекся и задумчиво уставился в свой стакан.
В задумчивости он пребывал долго, и Клэр, устав ждать, направилась было к двери. Судя по всему, он погрузился в глубокие раздумья, и, не желая мешать, она решила уйти. Но если он и раздумывал о чем-то, то, конечно, не о смерти жены.
Она уже взялась за круглую ручку двери, как вдруг услышала его шепот.
– Черт возьми, еще слишком рано. Нужно подождать, по крайней мере, шесть месяцев… – И он погрузился в молчание, не замечая присутствия дочери.