Бабка шумно вздохнула, окончательно рассвирепела и пугающе затрясла своей палкой:
– А ну, езжайте отседова с вашим холщовым бульдогом, нам тут своих четвероногих хватает! Вон, дружок Мураткин, Петька Филимонов, опять на карачках ползет! Набрался, скотина, средь бела дня, что за дом проклятущий, одни уроды тут живут!
– Летс гоу, пока целы! – посоветовала недоученная англоманка Трошкина, спешно утаскивая свою хвостатую тряпичную куколку в машину.
– Джаст момент, есть идея! – столь же конспиративно ответила я.
Меня живо заинтересовал четвероногий индивидуум, представленный как приятель Мурата Руслановича Петр Филимонов. Вытирая спину свисающими с веревок простынями, он неторопливо перемещался по бельевой площадке, неловко, но старательно выполняя на асфальте чередование простых физкультурных упражнений «упор-присев» и «упал-отжался».
Я напрямик через травку, слегка помятую Фунтиком, подошла к спортивно-бельевой площадке и остановилась на краю асфальта, терпеливо дожидаясь, пока четвероногий друг Мурата Руслановича подползет ко мне поближе.
– Привет участникам соревнований! – подсказала мне реплику вредина Трошкина, решив, будто я не знаю, как начать разговор.
– Спроси его: «А «Динамо» бежит?» – Эндрю тоже влез с непрошеной помощью.
– И он ответит: «Все бегут!» – добила подачу Катерина.
Я посмотрела на зубоскалов с укоризной и покачала головой:
– Знаете, кто вы? Три медведя! Никакой толковой помощи от вас, одни только медвежьи услуги!
– А чего сразу три медведя? – заспорила Катерина.
Судя по тону, у нее были какие-то свои претензии к косолапым.
– Тогда уж – три танкиста! – сказал Эндрю, похлопав ладонью по броне своего легкового танка.
– Три танкиста и собака! – засмеялась Трошкина, радуясь, что ее четвероногому другу наконец нашлось достойное место в истории.
– Три тнки! Ста! Три веселх дру! Га! Ик! Ипаж! Мшины бъево-ой! – тягучим голосом с неожиданными синкопами запел ползущий по-пластунски Петр Филимонов.
Взбешенная общим весельем, бабуся застучала палкой, как станковый пулемет, а я опять горько пожалела, что у меня с собой нет ничего огнестрельного. Очень хотелось кого-нибудь убить. Можно даже всех. Хотя бы для того, чтобы все замолчали, как убитые!
– Кстати, о друзьях! – стальным голосом пробряцала я, перекрывая пьяное пение. – Петя, где Мурат?
Внушаемый Петя не усомнился в том, что я имею право интересоваться местонахождением его друга, но ответил невежливо:
– Пшел к жо…
– Не выражайтесь, пожалуйста! – звонким голосом возмутилась бывшая пай-девочка Трошкина.