Невский… Каменные пасти дворов, мусорные бачки, асфальт… И ещё полутёмные подъезды, бесконечные кружева лестниц, пыльные чердаки, хлопающие двери. На асфальте можно играть в классики, прыгать через скакалочку, но самые главные игры — прятки, стрелки — это только в подъезде. В подъезде Гектор в первый раз закурил, в подъезде спрятался, разбив первое в жизни стекло, в подъезде поцеловал девочку в дрожащие губы, но это было давно, в игре со стендалевским названием «Красное и чёрное».
— Гетька! Ты столько гуляешь, почему ты такой бледный? — спрашивала мать. — И почему я никогда не вижу тебя во дворе? Где ты пропадаешь?
Хорошо и привольно было в подъезде до двенадцати лет.
И Ленинград виделся не городом, а крышами, ступенчато убегающими от чердачного окна, проходными дворами — вбежал в один на Невском, а выбежал где-то на Второй Советской, — асфальтовым пятаком, грубо изукрашенным цветными мелками.
В тринадцать лет Гектор начал присматриваться к парням и девушкам на Невском. Ноги сами несли его в сторону центра, где заканчивалось строительство станции метро «Гостиный двор», где покупались и продавались пластинки, где красивые, как богини, девушки сидели на скамейках и курили, а ветер шевелил их распущенные волосы. Во дворе же, где жил Гектор, теперь по вечерам бренчала гитара, пелись тоскливые песни: «Чудится мне твой овал лица, с тобой мне хочется потанцевать…», звенели на клёшах колокольчики. А иногда дворовая компания отправлялась в Овсянниковский сад, и сигареты тушились о добродушные морды коней-качалок, а по деревянному полу беседки гулко каталась пустая бутылка, и гитара начинала звучать пронзительней и злее.
В семнадцать лет, выходя на Невский, Гектор здоровался со многими людьми, как из центра, так и из окрестных дворов. Люди из центра говорили о поп-музыке, о женитьбах и разводах великих музыкантов, о длине их волос, напевали вполголоса различные мелодии, смотрели с интересом на финские автобусы, величественно проплывающие мимо. Люди же из окрестных дворов предпочитали слушать Окуджаву, говорили больше о ночных уличных битвах, о новых приключенческих фильмах, об армии, которая вот-вот грядёт повесткой, и тогда — прощай, мама!
Почти невозможно было знакомиться с девушками в окрестных дворах, но легко и просто можно было знакомиться с ними в центре. Некоторые девушки даже звонили Гектору домой, но разговоры получались бессодержательными, потому что девушки помалкивали, а Гектор не знал, что им сказать. Особенно, когда поблизости находились родители.
Первого мая родители собирались в Ригу к знакомым, и Гектор оставался один.