Донна Залевски жила в каком-то неописуемом, с коричневой крышей строении в «пограничной зоне» — где-то между Брэтл-стрит и Лейквью, как раз за Харон-авеню. Перед домом была лужайка, вернее, то, что от нее осталось зимой. Кстати, ящика для молока на крыльце не было, по крайней мере, я его не заметила. Правда, наверняка имелся еще и черный ход, а может, ящик убрали уже после смерти Донны. Кими подняла ногу на ствол клена перед домом, но никак не подала вида, что узнала окрестности.
— Славный пес, — сказал какой-то дюжий парень, проходивший мимо. — Какой он породы?
— Она. Это маламут.
— Я так сразу и подумал, что-то вроде лайки.
— Она — чистокровный маламут!
— Здоровенный!
— Да, она крупная, — вежливо подтвердила я. — Весит около семидесяти пяти фунтов.
— Здоровый парень!
Может, мне следовало объяснить подробнее, что, несмотря на свои размеры и силу, Кими очень женственна. Она вовсе не мужеподобная сука. Право, я не рискнула бы употребить это словосочетание в разговоре с Элейн Уолш (есть, правда, и женоподобные кобели, но Элейн это не успокоило бы).
Парень погладил Кими по голове, она грациозно отступила на тротуар, легла на спину и сложила лапки, взглядом умоляя почесать ей пузичко. Я была очень довольна подобной реакцией. Это гораздо лучше, чем кидаться на людей, как Кими иногда проделывала. Но этот недоумок, который, видимо, и лайки-то раньше никогда не видел, стоял столбом, с дурацким растерянным выражением на физиономии. Теперь-то у него были все возможности убедиться, что Кими — сука, но до него все равно не дошло.
— Ну, ну, не переживай так, парень! — сказал он.
Когда он ушел своей дорогой, я еще несколько секунд рассматривала дом Донны, а потом повела Кими к Брэтл-стрит. Рядом с домом Донны был другой, который я замечала и раньше, выгуливая Рауди, — обыкновенная кирпичная коробка. Необычно было вот что: вместо традиционной лужайки перед домом было разбито нечто среднее между садом камней и просто садиком. Там были шесть-семь глыб розового кварца, дюжина стел из гранита и известняка, целая рощица искривленных, приземистых вечнозеленых деревьев и лиственные деревца-уродцы, которые сбросили листья и выглядели теперь так, как будто умирали в страшных мучениях.
Глядя на этот нелепый ландшафт, я испытала чувство вурдалака, завидевшего кровь на автостраде после аварии. Я так погрузилась в созерцание и размышления, что совсем забыла о Кими. Она тем временем трогала лапой каменную ограду, если это можно было назвать оградой, и фыркала. Потом она поступила со мной как с санями, застрявшими в снегах, — то есть рванула так, что едва не выдернула мне руку, и поволокла меня к цели — двум родезийским риджбекам. Не знаю, заметила ли Кими рядом с ними и Келли Бейкер. Келли когда-то говорила мне, что проходит со своими собаками не меньше шести миль в день.