— А потом?
— А потом… Весь этот шарм был неотразим для двух провинциальных девочек-второкурсниц. Мы довольно скоро освоились и поняли что к чему. И вот тогда она потрепала нам нервы! Она закатывала такие истерики! У нее как раз начались роковые страсти, эти ее серьезные, даже трагические романы. Все вокруг пытались соблазнить ее! Ну, может быть, кое-что из ее рассказов и было правдой. Она ведь была очень привлекательна, а если у нее случалось хорошее настроение, становилась необыкновенно хороша.
— А если плохое?
— А если плохое? Знаете, как в том детском анекдоте: «Когда ей было плохо, она просто брала и выходила из себя… погулять». На самом деле это было не смешно, — сухо добавила Сара.
— Она лечилась?
— Она обращалась в университетский медицинский центр. Мы с Анн-Мари даже как-то были у ее врача. Анн-Мари — это моя подруга, та самая, с которой я переехала в Адамс-Хауз. Ей с Донной было труднее, чем мне, сейчас уже не помню точно почему.
В конце концов мы решили поговорить с психиатром, у которого лечилась Донна. Знаете, он ужасно обрадовался, что у Донны вообще обнаружились подруги! Хотя, по-честному, мы и не были настоящими подругами. Помню, что после нашего визита к врачу Донна стала более переносимой. К тому же мы знали, что она скоро заканчивает, оставалось всего несколько месяцев, нам стало легче.
— Но вы поддерживали с ней знакомство после того, как она закончила университет?
— Не то чтобы… Просто мы обе жили в Кембридже и иногда натыкались друг на друга. Я узнала, что она завела маламута. Как-то раз мы вместе позавтракали. Она вовсе не была приятным мне человеком, но, пожалуй, я испытывала к ней некоторое любопытство. И кроме того, меня не покидало чувство вины. Может быть, после той встречи с ее психиатром. Если мы с Анн-Мари считались ее лучшими подругами, значит, с другими ей было совсем плохо!
— Как шли ее дела после университета?
— Сначала мне показалось, что дела ее не так уж плохи. Она даже поговаривала о том, чтобы найти работу.
— Разве она не работала?
— У нее был постоянный доход. Именно тогда я впервые услышала этот термин. До этого я даже не знала, что такое существует. Мне нравится само выражение: оно звучит как титул — маркиз, виконт… Деньги были вредны для Донны, я думаю. Если бы ей приходилось самой зарабатывать на жизнь или если бы она знала, что когда-нибудь в будущем ей придется это делать, возможно, она взяла бы себя в руки. И в тот раз, когда мы с ней завтракали в кафе, я было подумала, что она так и сделала. Но потом… Она опять взялась за свое. Пошли старые штучки.