— А взаимная привязанность? — неуверенно спросила Дарлин. — Сохраняется ли эмоциональная связь между родителями и детьми?
— В этом нет необходимости, — заверил ее Рауль. — На самом деле это даже вредно. Люди вроде тебя — только не обижайся, дорогая, — страдают от всевозможных комплексов. К примеру, ребенок мог ненавидеть своего отца, но любил мать или наоборот. Эти комплексы приводят к всевозможным сексуальным проблемам, порождающим новые комплексы. У нас нет ничего подобного. Ты была женщиной, запертой в мужском теле. Вспомни, как ты страдала в своем обществе! На Адонии подобная ошибка была бы обнаружена и исправлена уже в двенадцать лет.
Щеки Дарлин пылали. Она не стеснялась беседовать с друзьями о себе и своем прошлом, но ей хотелось, чтобы Рауль говорил потише. Несколько адонианцев, раньше подчеркнуто смотревших в другую сторону, теперь с интересом разглядывали ее.
— А как же нежность? — спросила она, поспешно сменив тему. — И любовь?
— Сентиментальные эмоции, — фыркнул Рауль, махнув кружевным платочком. — Я рад сообщить, что мы по большей части избавились от них.
— По-моему, в твоем случае избавление было недостаточно успешным, — с улыбкой заметила Дарлин.
Малыш, завернувшийся в свой плащ и нахлобучивший шляпу, безмятежно спал. Его голова покоилась на коленях Рауля.
Лотофаг с нежностью взглянул на своего друга.
— У меня есть некоторые изъяны, — со вздохом признал он и снова посмотрелся в зеркало. — К счастью, они имеют внутреннюю природу и не отражаются на внешности. Кстати, о внешности: мне нужно переодеться перед посадкой.
Рауль осторожно переместил своего друга в более удобное положение, уложив Малыша в гнездо, свитое из мягких подушек, и удалился. Он уже дважды переодевался — первый раз перед пересадкой с космоплана на челночный лайнер и второй раз по прибытии на борт лайнера.
Дарлин привыкла к челночным перелетам, где пассажиры в мрачном молчании сидели на своих местах. Им не терпелось приземлиться, покончить с утомительной поездкой и заняться своими делами. У адонианцев все было по-другому. Полет на челноке превратился в вечеринку, в пиршество красок, движения и веселья, щедро сбрызнутое экзотическими духами.
Адонианцы постоянно уходили, чтобы переодеться и привести в порядок свою прическу или поменять парик и привести в порядок свою одежду. На корме устроили роскошный банкет; в носовом отсеке шел концерт по заявкам зрителей. Стюарды разливали шампанское в хрустальные бокалы. На борту челнока имелся бассейн с подогретой водой, массажная комната и сауна, а также несколько комнат для отдыха. Наблюдая, как парочки (иногда по трое или четверо) входят в комнату отдыха, а затем выходят оттуда, раскрасневшиеся и умиротворенные, Дарлин догадалась, что адонианцы не проводят свободное время за игрой в шахматы.