— Ты просто чудненький. Как же тебя назвать? Папа назвал тебя Приблудой, а нам не нравится.
— Гав!
— И тебе тоже не нравится? А как же тебя назвать?
«Я чувствую, как осыпается моя шерсть под их маленькими ладошками. Чувствую, как расту с каждой минутой, как меняются очертания моего тела…»
— Ну, мне нужно идти, песик. Аленку в садик отвести, а потом, до школы, обещал с товарищем встретиться. Завтра у нас контрольная по математике…
— Вечером мы с тобой поиграем, — весело перебила Аленка.
«И знаю, — каким стану завтра. Каждую минуту, каждое мгновение я становлюсь СОБОЙ. Сходит с меня моя рыжая шубка, моя шерсть. Прекрасно!..»
Возвратившись вечером домой, Вероника не сразу сообразила, откуда взялись рыжие клочья на полу, на столе.
— Витасик! — позвала она, — Аленка!
Но детей не было дома. Вероника, не раздеваясь, взяла пылесос, включила его, и тут ее осенило — это шерсть Приблуды. Заглянула в комнату Антона, где она оставила щенка. Его там не было.
Случайно открыла шкаф и испуганно отпрянула. В шкафу, свернувшись, спало совершенно голое, без шерсти, существо. Ребра под розовой кожей ритмично поднимались и опускались.
Вероника стояла бледная, обескураженная. Приблуда вздрогнул, открыл глаза и порывисто, как это обычно делал Антон, сел. Именно сел, а не встал на лапы, свесив передние конечности вдоль туловища.
— А-а-ав…
— Что случилось? — хрипло выдавила из себя Вероника. И тут же поймала себя на мысли, что обратилась к собаке. Даже мурашки пробежали по спине.
— Авава! — зевнул Приблуда.
Веронике показалось, что собака улыбается.
— Что? Чего ты хочешь? Что с тобой произошло? Как все это понимать? — бормотала Вероника.
— Авава. Вава.
Чудище подошло к пылесосу и правой лапой — Веронике вдруг привиделось, что лапа Приблуды чем-то напоминала человеческую руку, — нажало на клавишу.
Стараясь не смотреть на Приблуду, Вероника взяла пылесос и пошла к мусоропроводу, выбросила, брезгливо морщась, ком рыжей шерсти.
Когда Вероника вернулась, Приблуда сидел на ковре, по-восточному скрестив ноги, морда его почти не походила уже на собачью, застывшая без движений фигура напоминала древнего идола.
Веронике показалось, что она совершенно теряет чувство реальности. Галлюцинации?
Приблуда махнул лапой и выдавил из себя:
— Бавар-р-р-р. Вевер-р-рон…
Он вновь улыбнулся, разинув пасть. И тут же разом обмяк, будто увял, повалился на левый бок и закрыл глаза. Казалось, что он умер. Но Приблуда дышал. Ровно, глубоко. Он спал.
С чувством жалости, омерзения и невероятного удивления Вероника отнесла Приблуду в кабинет к Антону, положила в углу на плащ.