— Рано радоваться, — сказала Татьяна.
— Ты и теперь сомневаешься?
— Не сомневаюсь, боюсь обмануться, привыкнуть к удаче.
И все-таки путники почувствовали облегчение. Синеющая даль, куда катился и нес их полноводный Селиткан, теперь казалась достижимой.
Дождь перестал. В облаках появились прогалины, выглянуло солнце. Темные ели и густые береговые стланики заблестели разноцветными огоньками в бесчисленных капельках влаги. Воздух потеплел, и над таежной синевой, залитой ясным светом, заклубился легкий туман.
За лесом река неожиданно сузилась. Путники издалека услышали ее предупреждающий рев. Все дружно ухватились за весла. Лицо Харькова окаменело от напряжения.
— Слу-ша-а-ай! — крикнул он встревоженно.
Плот подхватило течением. Потемневшая вода врывалась в горловину, набирала скорость и вдруг, споткнувшись о подводные камни, вставала на дыбы, как раненый зверь, и, взметнувшись, падала в глубину на торчащие из рваной пены обломки огромного валуна. Суденышко взлетело на край мутного горба и скользнуло в пустоту. Нос пронесся мимо черной глыбы на расстоянии вытянутой руки, но корму ударило, треснули тальниковые связки. Всех окатило буруном. Плот понесся дальше. Хорошо, что рюкзаки были привязаны к подмосту, а люди сумели удержаться за весла.
Селиткан метался в теснинах, срезал залесенные берега, нес плот с головокружительной быстротой дальше и дальше. Люди неутомимо гребли, силясь подчинить израненное суденышко своей воле.
Уже вечерело. С востока давил сумрак. Просторнее становилось ущелье. Река точно присмирела. Но вот впереди показался обрывистый остров, рассекающий своим изголовьем реку почти пополам.
Все насторожились. Издали трудно было определить, куда сворачивает основное русло. Пока держались середины. Течение становилось быстрее.
— Бери вправо! — скомандовал Харьков.
Действительно, река больше сваливалась вправо.
Боковой поток легко подхватил плот. Но за поворотом Селиткан неожиданно сузился, понесся быстрее. Перед глазами путников, наискосок перегораживая реку, встал завал из подмытых и свалившихся с острова огромных лиственниц. Часть из них корнями еще держалась за остров.
Поток в бешеном разбеге налетал на завал, бушевал над ним, кипел, как на пороге. На быстрине плот вышел из повиновения.
— Ложись! — прогремел голос Харькова.
Сильный толчок снизу. Плот бросило на подводный камень, бревна разъехались, исчезли под навесом, людей и рюкзаки сорвало в воду.
Бориса ударило об лесину. Он повис над потоком, зацепившись телогрейкой за торчащие сучья. Остальных пронесло за завал. Татьяна беспомощно билась в потоке, захлебывалась. Абельдина выбросило на отмель, он видел, как Харьков вытащил Татьяну на берег, а сам снова бросился в воду, река уносила рюкзак с материалами. Виктор Тимофеевич догнал его, и тут поток понес его дальше, за скалу, и он скрылся из глаз.