Лунная пыль. Я, робот. Стальные пещеры (Азимов, Кларк) - страница 7
Этот маленький очерк о двух выдающихся представителях западной фантастики уместно закончить высказыванием Азимова о роли научно-фантастической литературы. В своем послании к японским читателям Азимов как-то сказал:
“История достигла точки, когда человечеству больше не разрешается враждовать. Люди на Земле должны дружить. Я всегда старался подчеркнуть это в своих произведениях. Проблемы, которые мы поднимаем в фантастике, становятся насущными проблемами всего человечества… Не устаю надеяться, что в великом деле покорения Луны сотрудничество (между американскими и русскими учеными) будет продолжаться. А если даже оно не будет иметь места при завоевании Луны, то хоть ко времени исследования Марса человечество наберется здравого смысла, достаточного, чтобы осознать, что это дело всего человечества.
Писатели-фантасты предсказывают этот день; они и пишут для того, чтобы этот день наступил скорее. Писатель-фантаст, читатель фантастики, сама фантастика служат человечеству”.
А.Стругацкий, Б.Стругацкий
ЛУННАЯ ПЫЛЬ
ГЛАВА 1
Пату Харрису нравилась его должность: еще бы — капитан единственного судна на Луне! Глядя на пассажиров, которые, поднявшись на борт “Селены”, спешили занять места у окон, он спрашивал себя, как пройдет сегодняшний рейс. В зеркальце заднего обзора он видел мисс Уилкинз. Очень эффектная в голубой форме сотрудницы “Лунтуриста”, она добросовестно исполняла этюд “добро пожаловать”. На работе Пат Харрис всегда старался думать о ней, как о мисс Уилкинз, а не как о Сью: это помогало не отвлекаться от дела. Что она думает о нем, он еще не выяснил.
Ни одного знакомого лица, все новички и все предвкушают свое первое плавание. Большинство, так сказать, типичные туристы — пожилые люди, привлеченные миром, который в дни их молодости был символом недосягаемого. Лишь четверо или пятеро моложе тридцати лет; скорее всего, работники одной из лунных баз решили использовать свободный день. Пат уже приметил: почти как правило, пожилые туристы — значит, с Земли, молодые — жители Луны. Так или иначе, Море Жажды любого из них поразит… Вот оно, за иллюминатором, до самых звезд простерлась его мрачная, серая гладь. А в небе над морем неподвижно висит, не первый миллиард лет, Земля. Ее голубовато-зеленый убывающий серп заливал лунные пейзажи холодным светом. Да, здесь холодно… На поверхности Моря, наверное, около ста шестидесяти градусов ниже нуля.
Поглядеть на него — ни за что не скажешь, жидкое оно или твердое. Розная, непрерывная гладь, а ведь трещины и расселины избороздили весь лик этого мертвого мира. Ни бугра, ни валуна, ни камешка; ничто не нарушает однообразия. На всей Земле не найти ни одного моря — да что там, пруда! — с такой спокойной поверхностью.