Главный оцепенел. Страх улетучился, уступив место гневу. Он злился на Лоусона, но еще больше на самого себя.
Ведь это же очевидно, ему не грозила никакая опасность: наполненный воздухом скафандр подобен плывущему на воде пузырю и не может утонуть. Лоуренс сразу сообразил, как надо действовать. Несколько движений руками и ногами, центр тяжести переместился — и маска вынырнула из пыли. Инженер увидел, что погрузился самое большее на десять сантиметров. И пылекат рядом, даже непонятно, как он не задел его, когда барахтался, словно выброшенный на мель осьминог!
Стараясь соблюдать достоинство, главный взялся за бортик пылеката и вскарабкался на платформу. Говорить он пока не решался, неожиданные упражнения совершенно сбили его с дыхания, и голос мог выдать недавний страх. К тому же Лоуренс еще сердился. В былые времена, когда главный постоянно работал на воле, он бы так не оплошал. Засиделся в канцелярии… Последний раз надевал скафандр, когда проходил ежегодную комиссию, да и то в воздушном шлюзе.
Поднявшись на пылекат, Лоуренс снова взял щуп Постепенно улетучились последние остатки гнева и страха, и главный инженер задумался. Хотел он того или нет, но то, что произошло за эти полчаса, перебросило мостик между ним и Лоусоном. Правда, астроном рассмеялся, когда он барахтался в пыли, но зрелище, наверное, впрямь было смешное. И ведь Лоусон извинился. А дав но ли казалось, что он одинаково не способен ни смеяться, ни извиняться..
Вдруг все посторонние мысли вылетели из головы Лоуренса: щуп уперся во что-то твердое на глубине пятнадцати метров.
Когда раздался крик миссис Шастер, первой мыслью коммодора Ханстена было: “Господи, только еще истерики не хватало”. А через полсекунды он сам лишь величайшим напряжением воли удержался от крика.
Снаружи доносился какой-то звук! Три дня за обшивкой шуршала пыль, и вот… Ну конечно, что-то металлическое скребет по корпусу!
В следующий миг кабина загудела от радостных возгласов. С большим трудом коммодору Ханстену удалось перекричать ликующий хор.
— Они нашли нас! — воскликнул он. — Хотя, возможно, сами об этом не знают. Надо что-то сделать, помочь им Пат, попробуйте включить передатчик. А мы будем сигналить ударами по корпусу судна. Напоминаю сигнал настройки в азбуке Морзе: буква “ж” — ти-ти-ти-та! Ну, все вместе!
Сперва стук получился довольно беспорядочным, на мало-помалу установился правильный ритм
— Стоп! — крикнул Ханстен через минуту. — Теперь послушаем! Внимание!..
Тишина… Жуткая, неприятная тишина. Пат выключил вентиляцию, и в кабине было слышно только биение двадцати двух сердец.