Однако постеснялась об этом говорить. Лишь тихо сказала:
— Что ж… пошла я… — и медленно направилась к двери.
— Звать тебя как? — остановила ее Марфа.
Дуня назвалась.
Марфа все так же молча и пристально продолжала смотреть на Дуню. Какие мысли роились., в ее голове? О чем она думала, глядя на бледное Дунино лицо, еле различимое в потемках?
— Ладно, Дуня, — наконец сказала она. — Иди за мной. Сдернув с деревянного крюка платок, она накинула его себе на голову и направилась к двери. Легким движением руки поманила за собой и Дуню.
И вот они обе вышли из избы на волю. Идут по двору. Обогнули плетень. Впереди Марфа — шагает уверенно, размашисто. Привычно отстраняя кусты бузины, спустилась по крепко утоптанной дорожке вниз. Дуня за нею.
А в низине поблескивает пруд. У пруда, окунув в воду темные листья, стоят старые сгорбленные ветлы.
В мыслях Дуниных творится непонятное: то ли убежать ей, пока не поздно, то ли, упаси бог, не отстать от Марфы. И плетется Дуня следом за колдуньей быстрыми дрожащими шажками, вся замирая и от страха и от любопытства.
Возле самого пруда темнеет убогая избенка. Банька, что ли?
Ох-ох-ох, страхота какая!
Глава девятая
Заветный корешок
Когда одна за другой они вошли в баньку, низкая дверца за ними как бы сама захлопнулась. Вокруг была совершенная тьма. Ни зги не видно! Поднеси сейчас Дуня свои пальцы к самому носу, все равно она бы их ни за что не разглядела.
Пахло распаренными березовыми вениками. Откуда-то сбоку тянуло еще не остывшим жаром. Дуня поняла, что баньку не так давно топили.
Сперва в этакой темнотище Дуня ничего не видела. Только слышно ей было дыхание Марфы и шорох ее шагов. Но вот внизу, почти у самого пола, стала разгораться красноватая искра — это Марфа достала из-под золы горячий уголек и принялась его раздувать. Теперь, хоть и смутно, стало видно Марфу, сидящую на корточках. Об уголек Марфа зажгла лучину и зажала в светец.
Вся банька осветилась — лоснящиеся сажей стены, большая кадка в углу, деревянная бадейка, печь-каменка, от которой тянуло жаром, и низкий-низкий потолок, тоже черный от сажи.
А Марфа, напрочь скинув с головы платок, принялась расплетать косу.
Дуня стояла, боясь шевельнуться. И боязно ей было, и страсть как интересно — даже дух захватывало.
Между тем Марфа, расплетя косу, с распущенными, чуть ли не до колен волосами, скинула с себя сарафан и осталась в одной рубахе.
И тут она повернулась к Дуне и поглядела на нее.
Бедная Дуняша вся затряслась: перед ней стояла колдунья! Настоящая колдунья, хоть красивая и молодая. В свете лучины лицо ее было бледным, сурово сдвинулись темные брови, а глаза светились.