— Ну… И кто же сможет воспользоваться моим… подарком?
— Любой желающий, — ответил Этан. — Со временем культуру разделят, и в каждом афонском Репродукционном Центре будет субкультура. Через год от сегодняшнего дня, возможно, у вас будет сто сыновей. А я, как только я разберусь со своим Зарегистрированным Партнером, я… я сам думал…
Этан почувствовал, что неудержимо краснеет под немигающим взглядом Куинн.
— Понимаете, я всегда хотел, чтобы все мои сыновья были от одной культуры. К тому времени я уже заработаю кредитов на четверых сыновей. У меня никогда не было полного брата — от той же культуры, что и я. Мне кажется, что это придает семье своего рода единство. Меня это всегда привлекало. Единство в разнообразии, так сказать…
Он понял, что его несет, и замолчал.
— Сто сыновей, — задумчиво произнесла она. — Но не дочерей.
— Н…нет. Не дочерей. Только не на Афоне. — Он робко добавил: — А что, дочери так же важны для женщины, как сыновья для мужчины?
— Ну… в этой идее есть что-то… привлекательное, — призналась она. — Но в моей жизни нет места ни для сыновей, ни для дочерей, при моей-то работе.
— Вот видите.
— Вижу. — Она уже не забавлялась, глаза ее не улыбались, а смотрели серьезно. — Но я их никогда в жизни не увижу, так ведь? Моих сто сыновей. Они никогда меня не узнают.
— Да, они будут знать только название культуры. ЭК-1. Я… я, может быть, смогу капельку злоупотребить своим уровнем допуска и, скажем, как-нибудь послать вам голокуб… если захотите. Вы никогда не сможете ни приехать на Афон, ни послать сообщение — по крайней мере, под своим собственным именем. Вы могли бы прикинуться мужчиной, может, цензоры не заметят…
Он явно слишком долго общался с Куинн, и заразился ее неуважением к закону, подумал Этан, когда понял, до чего легко ему пришло в голову такое асоциальное предложение. Он прокашлялся.
Ее глаза сверкнули, в них опять воцарилось веселье.
— Да вы революционер, однако.
— Я отнюдь не революционер, — ответил Этан с некоторым достоинством. И помолчал. — Хотя… боюсь, что по возвращении буду смотреть на родную планету чуть-чуть другими глазами. Я не хочу измениться до такой степени, чтобы потом не вместиться обратно.
Она обвела комнату взглядом, и, похоже, мысленным взором окинула всю Станцию за стенами комнаты, свой бывший дом.
— Вы совершенно правильно боитесь, хотя все равно с этим ничего не поделать. Время и опыт меняют человека, а время неумолимо.
— Культура яичников может обмануть время — она живет двести лет, а может, и дольше. Может случиться так, что вас уже не будет в живых, но еще долго после этого на свет будут появляться ваши дети.