Искать что-нибудь хорошее среди убийств, изнасилований и грабежей я поехала к моему приятелю Васе, оперу из второго (по расследованию убийств) отдела МУРа. Вася был милым, шумным, толстым, невредным и с удовольствием брал меня на выезды. Во-первых, потому, что любил женское общество, а во-вторых, потому, что ценил рабский труд. По достигнутой в первые минуты знакомства с Васей договоренности, оперативники использовали меня для написания протоколов. В результате, как было отмечено на одном из совещаний с участием больших муровских начальников, процент орфографических ошибок в протоколах с мест происшествий резко снизился, и второй отдел получил Почетное звание "самого грамотного подразделения".
Но как только я потребовала дивидендов за собственный позитивный вклад в работу второго отдела, Вася ответил мне решительным отказом и попытался свести значимость моего участия в святом деле по борьбе с правонарушениями до нуля.
— Ошибки не могут испортить протокол, — объяснял мне Вася, почесываясь. — Скажу больше, протокол без ошибок и с запятыми — явление противоестественное. Исправлять «карова» на «корову» в протоколе — это все равно что брызгать духами на цветы. Да и как ты себе представляешь изготовление протокола без ошибок? В углу — труп, на диване — пьяный эксперт, на стуле — озверевший следователь, в дверях — перекошенные понятые. Составлять протокол без ошибок в такой обстановке просто неприлично.
Так что, как видите, опер Вася был философом, но никак не филологом. Вася говорил, что к философии он пристрастился в бытность свою омоновцем.
— Бросаешься, бывалоча, на бандита, вооруженного гранатометом, и такие философские мысли в голову лезут! Такие глубоко философские! При дамах не могу сказать.
В ОМОНе Вася дослужился до звания старшего лейтенанта, совершил какой-то подвиг, получил орден и как раз к тому моменту окончил юридическую академию. В академии он учился лет десять, не меньше, но выгнать его, как ни пытались, не смогли. Так что диплом со всеми тройками Вася бережно хранил в сейфе, который, под стать своему владельцу, был крепок, прочен и красив, а именно, представлял собой внушительную железную коробку, покрашенную коричневой масляной краской.
Странно, но в МУР я приехала очень вовремя — бригада отбывала на вызов по случаю падения с девятого этажа некоего Романа Гарцева. Вася был не в настроении и бушевал по поводу того, что его, старшего опера экстра-класса, посылают на какое-то фуфло, которое и убийством-то вряд ли окажется, и вообще при чем здесь МУР? Такой ерундой сам бог велел заниматься местному отделению.