В свободное время рыбаки отсыпались, а то часами просиживали за домино. В салоне тянулась нескончаемая беседа о небывало крупных подъемах, удачливых рейсах. Так голодающие охотно ведут разговор о хлебе — мягком, душистом… и недоступном.
Оживленно становилось в салоне, когда там появлялся Корней Савельич с большим блокнотом, куда он записывал сводки Совинформбюро.
Вести с фронтов шли не радующие. Утешало рыбаков, что фронт за Мурманском держался прочно. Гитлеровцы больше и не пытались там наступать. Зато, даже по скупым сообщениям Совинформбюро, нетрудно было понять, с каким ожесточением продолжалась битва за Баренцево море. Любая весточка о ней вызывала горячие толки в салоне и на палубе. Ведь холодные волны, окружавшие “Ялту”, и были фронтом, полем боя.
Иван Кузьмич упорно не уходил из рубки. Он лично распоряжался спуском и подъемом трала. А когда выливали улов, капитан спускался на палубу и потрошил поднятую с глубины треску. В желудках трески появились мелкие рачки — капшак или черноглазка, как их называют рыбаки. Двигаться на холодный восток рачки не могли. В этом Ивана Кузьмича убеждал не только личный опыт, но и планшет покойного Бассаргина. Милях в сорока на восток путь траулера преграждала холодная вода. Следовательно, где-то поблизости капшак скопится, образует плотную массу. За ним и треска собьется в косяк.
К ночи трал поднял почти полтонны рыбы. Это уже был улов. Хоть и небольшой, но улов. Радость живо облетела траулер. Свободные от вахты рыбаки высыпали на палубу, ждали нового подъема.
Напряженную тишину разрядил возглас Фатьяныча:
— Рыба!
С палубы ему ответил сдержанный говор. Матросы словно боялись спугнуть рыбу.
А сверху, с невидимого в темноте открытого крыла ходовой рубки, подтверждая сорвавшийся у тралмейстера возглас, прозвучал голос капитана:
— Боцман! Поставить второй рыбодел.
Палуба ожила, зашумела.
Стол еще только закрепляли, а рыбаки уже пристраивали возле него решетчатые подножья, пробовали на ноготь лезвия ножей и ожесточенно правили их о жесткие проолифленные рукава роконов. Кто-то стучал рукояткой ножа по столешнице и радостно, во весь голос кричал:
— Рыбы! Рыбы!
Оборвал расшумевшихся рыбаков строгий окрик капитана:
— Базар на палубе! Базар!
В легких синеватых отсветах проворно скользили темные тени — вахта спускала трал. Ивану Кузьмичу хотелось не мешкая проверить: случайный это был подъем или же “Ялта”, по рыбацкому выражению, “оседлала косяк”?
Из негромкого шума возле рыбодела выделился глухой бас Корнея Савельича:
— Внимание, товарищи! Первая вахта объявляет себя ударной фронтовой вахтой и берет обязательство шкерить не менее чем по три рыбы с половиной в минуту на человека.