– Внук, – сообщила по телефону Надежда, – единственное, чем дорожит Денов. Но с ними не справиться. Даже если и удастся иконы взять, не уйти, весь поселок поднимется, так и закопают в сопках. Надо что-то придумать. А с Лукой Демьяновичем Торовым даже не знаю, что и делать. Были у него двое. Сын его Филимон и какой-то Иннокентий Яковлевич. Фамилию никто не знает. Иконы он гостям не отдал. Найди Филимона и прижми. Значит, кто-то из центра этим делом занялся. Гришка дурак, такой шанс упустил. Возьми Наталью с сыном, увези их. За внука Денов все отдал бы. А Гришка на мальчишку хрен забил. Болеет, говорил, не дай Бог, умрет, а я виноват буду. Наталья ему план нарисовала, где иконы висят. А в дом взвод спецназа без боя не войдет. В общем, труба.
– Ищи того, – посоветовал мужчина, – кто работал на Денова и обижен им. Но чтоб дом знал, тогда не нужна силовая операция. Ты права, если даже удастся перебить всех, хотя в этом есть большие сомнения, то уйти не получится. И посему ищи обиженного Деновым человека из его ближайшего окружения. Поторопись, охотников все больше. И кто знает, где находятся еще две иконы. Хотя вполне может быть, что хватит и пяти.
– Узнай все о Филимоне и возьми его, – сказала Надежда. – Надо выяснить на кого или с кем он работает и что им уже известно.
– Понял, сделаю.
– А я буду искать обиженного на Денова, – закончила разговор Надежда.
Поселок Белка
– И где же надо искать? – недовольно спросил сыновей Василий Демьянович.
– У староверов, – ответил Антон. – И неплохо бы иконы заиметь, те, что у Денова и у дядьки Луки.
– Едрена бабушка! – выругался отец. – Не называй так Луку. Я его знать не желаю, а ты его дядькой зовешь. Не смей при мне так говорить.
– Филька тоже в этом замешан, – высказался Михаил. – Я его видел с каким-то мужиком не из наших. И уезжали они куда-то. Может, к отцу он возил того мужика.
– Вот задачку под старость получил, – проворчал отец. – Но ежели это сказка, я вам, сыны, башки-то пооткручиваю. Меня…
– Да правда все это, – перебил Михаил. – Где-то в наших краях эти могилы. Наверняка на иконах что-то вроде карты. Слышь, батя, а почему иконы не у тебя? И откуда они у Денова?
– Так я ж говорил, меня мой батька безбожником величал. А Лука похитрее был, набожным прикидывался, вот и получил от батяни иконы. А Денов Афонька от своего бати иконы принял. Афонька шебутной был и бандит. В двадцать один загремел на десятку. Он с Пашкой Косым загуливал. В тот раз червонцем отделался. Через два года бежал зимой и с собой мужичка молодого прихватил. Сожрал его на хрен. Взяли Афоньку через полгода. Поломали здорово при аресте-то, и он сумел на голову вроде как заболеть. В дурдом уехал, а через три года возвернулся домой. Тамарка все ждала. Он ее Иваном забрюхатил и по новой в лагерь за бандитизм. Пятнашку получил. Но сызнова подвезло. Бают, отец его сумел откупить, он через четыре года возвернулся. И все, стих вроде. Из сына начал бандюка делать и людей жрать научил. На льдине они втроем были, а возвернулися вдвоем. После этого более к океану не хаживали. И Денов начал потихоньку подминать под себя и Выселки, и район близлежащий. Лука тоже не отставал. Вот они и схлестнулись тогда. Ежели б менты не влезли, конец бы Луке, а Афанасия скорее всего расстреляли бы, к чертям собачьим. И мне тогда пулю всадили. Вот с того времени и живут Лука с Афанасием как волки – все территорию не поделят. Потому Лука и племяшей сынами звал, а они его батькой. Но сейчас на хрен они ему не нужны. Теперича, значит, сызнова на столкновение надобно настраиваться. Я про Луку говорю. Я с ним тоже дважды всерьез сходился, место одно не поделили. А насчет икон думка у меня имеется, и тут надобно момент не упустить. О староверах я прознаю. Но ежели вы мне брешете, шкуру с обоих спущу и всего наследства лишу.