Командиром взвода у нас был лейтенант Ткач. Решительный в поступках, он смело водил за собой бойцов.
В глубокий разведывательный рейд мы пошли вместе с ним. Знали, что будем громить вражеский гарнизон, но о том, что и автоматчикам выпадет потрудиться основательно, не подозревали.
Я в такой серьезной операции участвовал впервые. Поэтому день 10 сентября 1942 года мне хорошо запомнился. Утро было ясное, солнечное. С опушки леса, где остановился наш отряд, хорошо просматривался вражеский гарнизон.
Несмотря на ранний час, немцы уже поднялись. Несколько человек отправились к Пяозеру. Скорее всего, на рыбалку. Таким спокойствием дышал гарнизон, будто и войны не было.
В семь часов прозвучал сигнал. Ждали его с напряженным вниманием. Дальше события развивались стремительно. Подсознательно мозг фиксировал: перемахнули через проволоку, ворвались в траншеи. И вот уже вместе со всеми кричу: «Ура-а-а!» — подгоняю себя этим криком. Потом все рассыпались. Кругом стрельба.
Мы с сержантом Блиновым кинулись за немецким офицером. У входа в землянку фашист обернулся. Я увидел потное, напряженное лицо. А потом прогремели два выстрела подряд. Обе пули вошли в моего товарища. Это я понял, увидев скорчившегося сержанта. Блинов хрипел, страшно выкатив глаза. Я видел, что офицер вот-вот скроется в землянке и тогда его оттуда будет взять сложнее. Я не мог отпустить его. Желание пригвоздить фрица к двери очередью из автомата было так велико, что, казалось, сама смерть не смогла бы остановить меня. Я вскинул автомат, но от гнева и злости дрожали руки, и я промахнулся. Немец тут же юркнул в землянку. Неведомая сила толкнула меня вслед за ним. Я достал гранату и швырнул ее в землянку, затем еще одну. Услышал глухие стоны и побежал дальше.
Сквозь грохот боя долетел до меня сигнал отхода. Я не хотел, чтобы враг надругался над моим товарищем, вернулся к землянке, взвалил Блинова на плечи и поспешил за проволоку.
Через несколько минут фашисты открыли пулеметный огонь с подошедшего катера. Но мы успели уйти.
Так впервые на моих глазах погиб мой товарищ И после этого не стало страха, не стало и жалости к врагу.
Многое мне пришлось еще пережить. Помню, как тяжело воспринял я смерть нашего взводного. Умирал лейтенант Ткач у меня на руках. Немеющими губами он произнес:
— Братцы! Бейте фашистскую нечисть! Отомстите за меня, ребята!
Мне тогда показалось, что это он говорил именно мне. И я мстил… Мстил, пока не ранило самого.
Это было в сентябре 1944 года. Мы уже перешли государственную границу и подходили к финскому городу Кусамо. В том бою под сильным артиллерийским огнем мы с солдатом Назаркиным торопились доставить донесение в штаб. Вдруг рядом с нами разорвался снаряд. Я упал. Почувствовал, что слабею, окликнул товарища. Потом сквозь вязкую глухоту услышал его голос: