– Посмотри на нас внимательно и объясни мне, глупой, как в твоём универе объяснить твоё же столь внезапное и кардинальное преображение? Хель с интересом воззрилась на наши отражения.
Может, лет в семь – десять мы и были близняшками, но теперь между нами сходства, как между вышеупомянутыми чайником и табуреткой. Волосы огненно-рыжие, с редким медно-красным оттенком, ярко-зелёные кошачьи глаза – вот и всё сходство. Дальше шли различия. Хель любила одновременно заплетать косу и хвост, и, однажды, во время одного из своих опытов, она сожгла пол-хвоста, и теперь щеголяла асимметричной причёской. Я терпеть не могла возиться с волосами, заплетая косы или завивая кудри, вследствие чего недавно остригла волосы по плечи и покрасила их кончики и несколько прядей экспериментальной краской Хельги, главными достоинствами которой были серебряный цвет и полная несмываемость (краски, а не Хельги, в смысле!).
Черты лица были относительно одинаковы, но мои чуть острее и грубее, чем Хель, да и телосложение у меня было более плотным… И это не пристрастие к хлебобулочному!
Когда обнаружилось, что я абсолютная пустышка, было принято стратегическое решение обучить меня всему, без чего не может прожить в цивилизованном мире ни одна порядочная девушка…
…Только представления о «необходимом, цивилизованном и порядочном» у моих родственников было довольно странное…
В результате этого, бедную меня тренировали, как спецагента ФБР, когда засранка Хель играла в куклы и лопала пирожные. Как же, маг земли и целитель! Гордость семьи, где никто ничем кроме воздуха не владел. Вот и скажите после этого, есть ли справедливость в мире!
Теперь бедная и несчастная я владею несколькими видами восточных единоборств, стреляю с обеих рук, не целясь, как из пистолета или винтовки, так и из арбалета (попадаю, правда, редко и не туда, куда надо). Бросаю кинжалы, сюрикены, ножи и вилки, но это уже хобби.
…Правда, всем этим владею довольно хреново… Не надо, наверно, было уроки прогуливать… Хотя вилками в Хельгу ещё ни разу не промахивалась…
Хель в своей жизни ничего опаснее столового ножа в руках не держала и никого страшнее комаров не убивала.
– Ну, а теперь объясни мне, близняшка, – я выделила тоном последнее слово и одарила Хельгу скептическим взглядом, – как объяснить, что лапочка ты внезапно, в такой короткий срок, превратилась в стерву меня? И если внешний вид натянуто объяснится кардинальной сменой имиджа, то моя привычка материться через слово вообще не поддастся здравому осмыслению! Хельга пожала плечами.
– Мама иллюзию наложит, а характер можно будет папиным заклинанием скорректировать, – спокойненько так произнесла сестрёнка, словно я уже на её авантюру согласилась! Что ж, не будем пока близняшке радость обламывать. Облом – не лом, не заржавеет.