Допрос на бульваре Батиньоль. Квартира самая обыкновенная, никакой роскоши, «для маленьких людей». Чистота сомнительная. Одна домработница на все.
Госпожа Файтен плачет! Она плачет! Плачет! Это почти единственный ее ответ, вперемешку со слезами:
— Если бы я знала!..
Всего два месяца, как она стала любовницей Бассо. Она любит его!
— У вас были другие любовники до него?
— Мосье!..
У нее были другие, безусловно! Женщина темпераментная! Файтен не мог ей подойти.
— Сколько лет вы замужем?
— Восемь лет!
— Муж знал о вашей связи?
— О! Нет.
— У него не было ни малейших подозрений?
— Никогда!
— Вы считаете, он мог угрожать Бассо оружием, узнав что-нибудь?
— Не знаю. Он был очень странным человеком, очень замкнутым.
По всей видимости, в семье далеко не самые близкие отношения. Файтен был занят делами, Мадо бегала по магазинам и холостяцким квартирам.
Мрачно настроенный Мегрэ вел самое традиционное следствие: расспрашивал консьержку, поставщиков, управляющего магазином на бульваре Капуцинов.
Из всего этого вырисовывалась немного отталкивающая картина тривиального дела, в котором все же что-то было не так.
Файтен начал с совсем маленькой лавчонки, торгующей рубашками на авеню Клиши. Потом, через год после женитьбы, у него уже было довольно большое дело на Бульварах, и банки помогали ему.
Затем — заурядная история всех дел, лишенных материальной базы: жесточайшие сроки платежей, опротестованные векселя, разные уловки, унизительные хлопоты в конце месяца.
Ничего подозрительного. Ничего нечестного. Но и ничего солидного тоже.
Чета с бульвара Батиньоль задолжала деньги всем поставщикам.
Целых два часа в маленькой конторке покойного, за магазином, Мегрэ терпеливо изучал бухгалтерские книги. Ничего необычного за время, относящееся к преступлению, о котором говорил Жан Ленуар накануне казни, Мегрэ не обнаружил.
Никаких значительных поступлений денег. Никаких поездок. Никаких особых приобретений.
Короче, ничего! Будничные дела! Расследование топчется на месте.
Самой неинтересной была поездка в Морсанг к госпоже Бассо, поведение которой удивило комиссара. Она не казалась подавленной. Невесела — разумеется! Но не в отчаянии! И полна достоинства, которого трудно было от нее ожидать.
— У моего мужа, разумеется, были основания вернуть себе свободу действий.
— Вы не считаете его виновным?
— Нет!
— Однако этот побег… Он не дал о себе знать?
— Нет!
— Сколько у него было при себе денег?
— Не больше сотни франков!
На набережной Аустерлиц — ничего похожего на магазин рубашек. Торговля углем в среднем давала пятьсот тысяч франков. Конторские помещения и склады в идеальном порядке. На воде три баржи. Все это досталось Марселю Бассо от отца; он только расширил дело.