– Миледи, это танец для жениха и невесты.
Слуга завязал бубенчики на руках Элдсуайт. Роберт повел невесту в центр зала.
– Элдсуайт, в вашем сердце по-прежнему граф Глостер? Вы любили его, когда пообещали ему стать его женой? Любите ли вы его до сих пор?
Элдсуайт обошла в танце вокруг Роберта, хлопая ладонями в такт барабанам. Так вот почему у него такой расстроенный вид.
– А вы любили леди Маргариту? Любите ли вы ее до сих пор? – ответила Элдсуайт вопросом на вопрос. Элдсуайт пододвинулась к Роберту, пока они в танце двигались вокруг друг друга, позвякивая бубенчиками. – Вы любите меня? Или вы, так же, как и король, используете меня, приспосабливаете к своим нуждам, чтобы добиваться своих целей? Чтобы возвыситься над вашим братом и заявить права на мою землю?
Роберт покраснел, внезапно осознав, что все люди в зале смотрят на них с Элдсуайт. Понизив голос, он сказал:
– Я только что у всех на глазах торжественно обещал взять вас в жены – вас, и только вас. Моей супругой станете вы, а не какая-то другая женщина. Неужели может быть что-то важнее этого? Я буду честен и стану править вашим народом разумно и сдержанно, проявляя к нему справедливость.
«О, Пресвятая Дева Мария! До чего же упрям этот мужчина!» – думала Элдсуайт. Она презрительно фыркнула.
– Вы еще не покорили меня, Роберт Бретон. Точно так же, как вы пока не отвоевали у неприятеля мою землю и мой замок. Вы сами сказали, что не стоит делить шкуру неубитого медведя. И еще вы совершенно справедливо заметили, мы спорим о том, что может никогда не случиться.
– Надеюсь, что это случится. В этом заинтересованы и вы, и я. Пусть каждый из нас получит то, к чему стремится. Хоть и по разным причинам.
Барабаны смолкли. Звон бубенчиков стих. Все собравшиеся в зале смотрели на жениха и невесту. Не желая на глазах у всех продолжать спор, который взволновал их обоих, до предела накалив атмосферу, Элдсуайт улыбнулась Роберту и присела в реверансе.
В ответ он подчеркнуто вежливо поклонился ей и проводил на место. Судя по выражению его лица, Роберт был расстроен. Гости чинно расселись за столами, чтобы продолжить трапезу. Трубадуры переместились в центр зала. Один из музыкантов ударил по струнам мандолины, поклонился Гарольду, а затем епископу и торжественно объявил:
– А теперь пришло время для песни. Мы только что прибыли с королевского двора и сейчас исполним любимую песню королевы.
У музыканта оказался приятный тенор. Мелодия была красивой, но печальной. Гости начали свистеть и стучать кружками по столу, выражая неодобрение. Они считали, что на таком веселом празднике печаль неуместна.