– Послушайте! Нам с вами уже не до любезностей. Клянусь, если вы наябедничаете на меня директрисе, я тут же расскажу вашему жениху про историю с трещиной. Так что, пойдёте к директрисе?
Она остановилась как вкопанная, потупив глаза и поджав губы.
– Так что же? Идёмте в класс. Если вы сию минуту туда не вернётесь, я отправляюсь рассказывать всё Ришелье. Выбирайте поскорее!
Наконец она открывает рот и бормочет, пряча свои глаза:
– Я ничего не скажу. Отпустите меня, я ничего не скажу.
– В самом деле? Вы ведь понимаете, расскажи вы всё директрисе, она и пяти минут не сумеет этого скрыть. Я быстро об этом узнаю. Так вы обещаете? Значит… договорились?
– Я ничего не скажу, отпустите меня. Я сейчас же иду в класс.
Я отпускаю её, и мы молча возвращаемся в классную комнату. Гомон разом стихает. Моя несчастная жертва коротко и сухо велит нам начисто записать в тетрадях задачи. Анаис тихонько спрашивает:
– Она поднималась к директрисе?
– Нет, я кротко извинилась. Видишь ли, я не хотела заходить слишком далеко в своих шутках.
Мадемуазель Сержан нет как нет. Её маленькая помощница до конца урока хранит замкнутое суровое выражение лица. Половина одиннадцатого. Скоро домой. Я вытаскиваю из печи несколько горячих угольев, засовываю в башмаки – прекрасное средство их согреть. Разумеется, это категорически запрещено, но мадемуазель Лантене сейчас не до угольев и не до башмаков. Она кипит от ярости, и её золотистые глаза сияют, словно два холодных топаза. Мне всё равно. Даже приятно.
Что там такое? Мы прислушиваемся: крики, мужской голос бранится, другой призывает к порядку… Каменщики подрались? Вряд ли, тут явно другое. Малышка Эме, побледнев, вскакивает, она тоже предчувствует неладное. Внезапно в класс врывается бледная как полотно директриса.
– Девушки, немедленно уходите, ещё рано, но всё равно… уходите. Да не стройтесь, слышите, идите так!
– Что случилось? – вскрикивает Эме.
– Ничего, ничего… Выпроводите их из класса, а сами сидите тут. Лучше запритесь на ключ. Как, вы ещё здесь, ну и копуши!
Теперь ей не до осторожности. Да я скорее дам содрать с себя кожу, чем уйду из школы в такую минуту! Однако я выхожу в толпе ошеломлённых одноклассниц. Снаружи ясно доносятся громкие крики… Люди добрые! Это же Арман! Бледный как утопленник, глаза ввалились, на одежде – зелёные пятна от мха, в волосах застряли травинки – он явно ночевал в лесу. Обезумев от ярости и горя, Арман хочет ворваться в класс, вопя и размахивая кулаками. Испуганно выпучив глаза, Рабастан что есть силы старается его удержать. Ну и дела! Ну и дела!