Огонь теперь весело горел, а мисс Крессуэлл, явно довольная результатами своего труда, осматривала содержимое буфета.
– Ветчина, холодная говядина, яйца, масло, сыр, – перечисляла девушка, словно для себя. – Нэнси совсем неплохо хозяйничает, значительно лучше, чем готовит. Интересно, где она держит хлеб? – Тут она немного повысила голос и сказала через плечо: – Прошу вас, поторопитесь закрыть дверь, мистер Рэйвиншоу! Очаг начинает дымиться.
Гай снова взглянул на душераздирающую картину, не располагающую к пешей прогулке, открывавшуюся за порогом дома. В душе его шла борьба. Мистер Рэйвиншоу не любил проигрывать, не любил отступать.
Но он помнил, с каким трудом Пелем отыскал дорогу к этому месту даже средь бела дня, позволил себе признать, что головная боль, которой он пытался пренебречь, и в самом деле чрезвычайно досаждала ему. Перечисление продуктов в буфете лишило последних сил: ему так и не удалось пообедать. Очередная атака ветра и дождя поставила точку в его колебаниях. Он закрыл дверь, скинул верхнюю одежду на стул. Каролайн, стоявшая у буфета, повернулась к нему и наблюдала за его действиями с притворным удивлением.
– Значит, вы все же никуда не идете? Что ж, без всякого сомнения, вам виднее, как поступать!
Гай пересек комнату и остановился, глядя в ее широко открытые хитрые глаза. Неожиданно он мило улыбнулся.
– Не стоит бередить рану, мисс Крессуэлл, – попросил он ее. – Я не решаюсь оставить вас в одиночестве, совесть мне не позволяет.
– Так-то намного лучше, – хмыкнув, похвалила его Каролайн. – Какой смысл в нашем положении отстаивать свое превосходство? Лучше просто помогите мне поставить стол на место, присаживайтесь у огня, как вполне разумный человек, а я пока посмотрю, что можно придумать нам на ужин.
Проснувшись на следующее утро, мистер Рэйвиншоу не сразу смог вспомнить, где находится. Он привык пробуждаться в роскоши, но в это утро его изумленному взгляду предстал потолок весь в трещинах и пятнах, стены с ужасными отметинами, оставленными сыростью, и ничем, кроме густой паутины, не занавешенное окно. Минуту он разглядывал эти гнетущие признаки распада, пока боль от неосторожного поворота головы не заставила всплыть в памяти события минувшего дня.
Он сел и с удовлетворением обнаружил, что неистовая головная боль, с которой он засыпал, уже прошла, а за грязным оконным стеклом синеет ясное небо, обещавшее прекрасный день. Очевидно, буря стихла за ночь, здравомыслие мисс Крессуэлл одержало вверх над его порывами. Долгая дорога, которую им еще предстояло осилить, хотя и оставалась нерадужной перспективой, все же становилась менее неприятной, поскольку в путь можно было отправиться ясным солнечным днем.