– От ваших страданий мне делается холодно. Если вы мне расскажете еще одну экзотическую историю вроде этой, я отморожу себе палец. До свиданья, дорогой. Загляните к нам, Тео, хоть ненадолго. Или не хотите? А это правда, что вы завели аэроплан?
Он сел в седло. Его лошадь горячилась, и он едва ее удерживал.
– Охотно. Я приду как-нибудь к чаю. Как поживает Рудольф? Как дети? Растут? До свиданья, до скорого.
Ванда взбежала наверх, в голубую гостиную, и, найдя ее пустой, устремилась в будуар Ирэн.
Ирэн стояла у окна. Матовый румянец, всегда вызываемый морозом, окрашивал ее щеки.
– Дорогая, вы похожи сейчас на привидение, – вскричала Ванда.
Она поцеловала Ирэн.
– Пойдемте к камину. Что с вами? Что случилось? Или бедняга Теодор сделал вам предложение? Он выглядел таким же веселым, как факельщик на похоронах. Уж не угадала ли я? Вы отказали ему и теперь чувствуете себя виноватой? Не надо, дорогая, огорчаться, он еще вернется!
– Я очень бы не хотела этого! – сказала Ирэн. Она была как в лихорадке и нервно сплетала пальцы.
– Ах, Ванда, я не могу всего высказать, но вы должны, зная мою жизнь, понимать, что замужество – это то, о чем я не хотела бы думать.
– Так не думайте, – сказала Ванда. – Тео – безобиднейшее в мире существо. Он более чем мил. Ирэн, вам следует выйти из своего затворничества и не киснуть в этом ужасном месте. Переселитесь ко мне на несколько дней.
Ирэн покачала головой.
– Нет, только не, сейчас. Но это очень мило с вашей стороны.
Ванда сняла ботинки и поставила свою маленькую ножку на стенку белого фарфорового камина.
Она находила, что Ирэн чересчур серьезно смотрит на жизнь, и думала о том, что она, Ванда, не стала бы расстраиваться из-за таких вещей. Теперь, когда Ирэн свободна и ее порабощение кончилось, стоило ли себя чем-нибудь угнетать?
– Слушайте, дорогая, – сказала она. – Поедем со мной в Париж. Развлекитесь туалетами. Мудрецы говорят, что платье – лучшее средство утешения для женщины. Несколько новых шляп сразу улучшат ваше самочувствие.
Она весело взглянула на Ирэн.
– Какая вы милая, Ванда!
– Так едем?
– Я подумаю об этом.
– Это значит, что вы не хотите. Всякий раз, как кто-нибудь из друзей отвечает мне так на мое приглашение, я вычеркиваю его из списка. Ужасно смешная вещь – женская нерешительность. Чем больше женщина обдумывает, тем больше усиливается ее нерешительность.
– Вы сегодня настроены очень философски.
– Как раз в меру… А как, милая, насчет завтрака? Я с удовольствием поглодала бы какую-нибудь косточку.
В эту самую минуту снизу, из столовой, донесся удар гонга.