Он замолчал, затем продолжал с усилием:
– Такое оскорбление переносится с трудом.
– Карл! – воскликнула Ирэн.
Он посмотрел на нее хмуро и недоверчиво.
– Перед вами открыта вся жизнь, вас ждет любовь, а я лежу здесь, и вы, вы…
Его глаза закрылись. Она вскочила и крикнула сиделку.
Фон Клеве опять раскрыл глаза; они остановились на священнике, молившемся у его изголовья.
– Все кончено, – прибавил он. – Что ж, я честно сыграл свою роль.
Его руки зашевелились, точно ища что-то. Ирэн взяла их в свои. Потухающий взор фон Клеве остановился на ней:
– Удивительно, как надежда на свободу делает женщин кроткими, – пробормотал он.
Она упала на колени у его постели, обхватив голову руками.
– Я отправляюсь в далекую страну, – произнес он. Его голос повышался и падал вместе с колеблющимся дыханием.
На дворе большие часы мягким и густым звоном начали бить шесть часов.
Фон Клеве это показалось звоном церковного колокола. Он с трудом произносил слова, но они были еще слышны.
– Я опоздал, – сказал он, и едва заметная улыбка скользнула по его лицу. – Они уже возвещают о моей смерти, а я еще не умер. Надо поторопиться.
Когда прозвучал последний серебристый удар, он лежал мертвый.
Положение вдовы всегда притягивает общественное любопытство. Начать с того, что ее прошлое открыто для обсуждения, вызывая к себе не меньше внимания, чем ее проблематическое будущее, само собою разумеется, до оглашения завещания. Если у нее есть дети, это будущее еще больше затемняется и осложняется, и открывает новое поприще для дружеских соображений и догадок.
У фон Клеве было много родственников как в самой Вене, так и в ее окрестностях, не говоря уже об отверженной английской протестантской ветви рода, которую маленький Карл-Фридрих обездолил в смысле наследства; и каждый кузен или дядя находил нужным проявить свою заботливость о новом наследнике.
Мадам де Кланс наконец устроила общее совещание, пригласив к себе всех родственников на чай в память ее покойного дяди; выражение «в память покойного» не было употреблено, но, как она сама тонко заметила, подняв вверх брови: «Карл при жизни так часто доставлял нам материал для разговоров о нем, что найдется, что сказать о нем и после смерти».
Все родственники собрались к чаю в ее гостиной.
– Клянусь честью, – проговорил Рудольф де Кланс, грея свои ноги перед большим камином, – все эти фамильные чувства и связи существуют только для того, чтобы наградить человека сильнейшим припадком ревматизма. Этот холодный ветер пробрал меня насквозь.
– Вам следовало бы устремить мысли на более высокие предметы, – сказал с усмешкой Нико фон Клеве.