Как раз приобрел я новый камзол и панталоны — потому день и запомнил. Кроме того, в субботу евреи праздновали пасху, и в разгар их звучных песнопений мы пустили в окно двенадцать остервенелых кошек с привязанными к хвостам трещотками; после сего невинного удовольствия взялись за руки и, горланя песни, направили стопы свои в пивную «Три яблочка». Там на спор мы выпили все снадобья из ящика странствующего лекаря. У меня вроде бы в голове помутилось, хотя, вероятно, лекарства были безвредны. Тем не менее мой приятель Руперт свалился под стол. Нас хозяин погнал из пивной, ибо в канун вербного воскресенья всякие заведения после полуночи закрывались. Пришлось оставить недвижного Руперта у хозяина. На улице мы прикидывали, какие шутки можно бы еще отколоть за оставшиеся ночные часы — по домам расходиться не хотелось.
— Послушайте, господа, — вскинул брови шотландский щеголь, — я кое-что надумал. Руперт дрыхнет в пивной. Пойдем к дому старого Майера, пусть Герман к невесте заберется.
— Полно дурачиться, — засмеялся я, — как можно устроить оконное свидание с милашкой Агнес: ведь ее комната выходит на балкон, а балкон под самой крышей. Я же не Мукальб, чтобы до крыши головой дотянуться.
— А мы-то на что, — возразил идальго. — Сделаем пирамиду: трое станут под окном, двое им на плечи, а Герман на плечи тех двоих. Доберешься до балконных перил, постучишь в окно — Агнес откроет, и целуйся сколько хочешь, только не очень шумно.
Терилак, который я глотанул из запасов шарлатана-лекаря, видимо, слегка перетряс мне мозги — я согласился на дурацкое предложение, и мы двинулись к дому старого Майера, громко распевая усладительные для спящих горожан куплеты. Подходя к дому, перебили все уличные фонари — темнота была очень желательна для нашей авантюры. Акробатический план удался вполне — скоро я стоял на третьем этаже человеческой пирамиды — отсюда не представляло труда влезть на балкон, постучать в окно и выманить дражайшую возлюбленную на желанную встречу.
И тут послышался будто из-под земли исходящий, знакомый вой, рев, рокотание, словом, загудели все инструменты дьявольской симфонии. Пирамида рассыпалась с воплем «ужас, Мукальб», и приятели мои — ноги в руки, разбежались кто куда. Я повис на перилах, как лягушка на крючке. Звать на помощь бесполезно, если увидит старый Майер, он решит, что лезет грабитель, и влепит в меня пулю. Добраться до эркера невозможно — оконные ставни плотно закрыты. Повис в пустоте и шарил мысками какой-нибудь карниз или выступ, ища любого вероятия спуститься.