«Политбюро ЦК одобрило постановление Кавбюро о наделении горцев землей, не останавливаясь перед выселением станиц».
Первыми весною 1920 года опять были насильно вывезены три многострадальные казачьи станицы: Аки-Юртовская, Тарская и Сунженская. Эти земли оккупировали ингуши. Сопротивление казаков жестоко подавлялось
Насилие было санкционировано лично Орджоникидзе:
«Если поднимется против Советской власти хотя бы один казак в одной станице, вся станица будет в ответе: вплоть до расстрела, до уничтожения».
Документы подобного рода являются свидетельствами геноцида. От них не открестишься. Эти строчки на документе сочатся кровью и слезами людей:
«Член РВС Кавфронта тов. Орджоникидзе приказал: первое — станицу Калиновскую сжечь; второе — станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская — отдать: всегда бывшими подданными Советской власти нагорным чеченцам. Для чего все мужское население вышеозначенных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжких принудительных работ. Стариков, женщин и детей выселить из станиц, разрешив им переселиться в хутора и станицы на Север. Командвойск Надтеречной линии продкому Скудре назначить комиссию под председательством комштаба группы войск тов. Гегечкори в составе двух членов, по своему усмотрению, которой: все население выселить».
Непосредственно руководство этой карательной экспедицией осуществлял комиссар Кимен. По сообщению командующего Трудовой армией Иосифа Косиора, «выселению подлежало 9000 семей, значительная часть казаков была направлена на принудительные работы в шахты Донецкого бассейна». В начале 1921 года чеченские и ингушские лидеры требовали поголовного выселения русских с территории Горской республики. Как сообщал в начале ноября 1920 года председатель комиссии по выселению казаков Перельман:
«Чеченцами аула Кеньюрт было забрано около 300 голов скота, и также бросились и грабили чеченцы других аулов. 31/Х и 1/XI я был в ауле и под страхом расстрела запретил грабить скот и вернуть взятое, но в последнем мне отказано и я распорядился расставить караулы у переправы через Терек»
(РГВА. Ф.320. Оп.1. Д. 18. Л.40).
28 Впрочем, никакой благодарности к своим благодетелям-большевикам обитатели Чечни не испытывали. Если прежняя власть, державшая Кавказ твердой рукой, вызывала у горцев уважение, то поступки новой воспринимались как свидетельство ее слабости, не заслуживающей ничего, кроме презрения. В самом деле, как смешно и жалко в глазах чеченцев из Кеньюрта выглядел этот Перельман, грозящий им расстрелом, но не имеющий ни желания, ни реальной силы привести свои угрозы в исполнение. Неудивительно, что еще 15 августа 1920 года военный комиссар Чечни с сожалением констатировал: