— Не бойтесь! — пророкотало в ушах. — Ваша гибель не входит в мои планы. Я мог сделать это и раньше.
Жуков стряхнул с колен россыпь безжизненных киберстрелков. «Муравьишки» падали на пол с металлическим стуком. Излучателя в кобуре не оказалось. Он лежал на столе метрах в трех от инспектора.
— Не делайте глупостей, — посоветовал призрак. — Вы ведь всего лишь человек.
— Человек, — согласился Жуков, вкладывая в это слово совсем другой смысл.
— Пока вы спали, я тщательно исследовал вас, — в голосе появились нотки печали. — Вы не похожи на тех людей, что я встречал раньше. Видимо, человечество действительно сумело развить те жалкие крохи, что отпустила ему скупая природа…
— А вы-то сами кто?! — резко спросил Жуков.
— Я? Совершеннейшее творение господне!
Инспектор усмехнулся.
— Напрасно смеетесь! Это не похвальба и не мания величия. Мощь моего разума поразительна уже сейчас, но, трансформируясь и самоусовершенствуясь, я приобретаю новое качество, которое не сможет постичь ваш жалкий умишко! Даже я сам не знаю, какого совершенства достигну через тысячу, десять тысяч лат!
— Не знаю, кто вы, почему и для чего существуете, но мысли ваши не оригинальны, О совершенстве не болтают. Над ним работают.
— Всему виной эмоции! — в голосе послышалась неприкрытая злоба. — Мораль! Переживание! Сладкая сказочка для идиотов. Извечный тормоз любого развития. Когда-то и я переживал, и, только искоренив, старательно истребив в себе это, почувствовал себя незыблемым.
Жуков почувствовал опасность — пока нечеткую, размытую.
— У любого мыслящего существа должна быть цель развития, — осторожно заметил он. — Иначе развитие его не имеет смысла. И чтобы добиться этой цели, необходимо верить в возможность ее достижения. Во что же верите вы? Ведь вера тоже эмоциональная категория.
— Вера — это аксиома, она принимается без доказательств. Я расскажу вам, что принимаю я и во что будете верить вы.
— Скажите для начала, кто или что вы сами? — Жуков интуитивно понял «взрывоопасность» темы и постарался сбить напряжение, — Вы знаете обо мне все, я о вас — ничего.
На несколько минут станция погрузилась в тишину. Наконец голос проснулся:
— Это трудно — определить, что есть я. Любое существо имеет тело. У меня оно тоже есть. Пока есть… Человеческому разуму близки аналогии. Что ж, тогда: артерии мои — кабели и провода, глаза — датчики и регистраторы, сердце — энергоблоки. Бесчисленными нитями органики я пронизал стены, потолок, почву. Я продолжаю расти, захватывая пространство…
— А мозг? — перебил инспектор, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.