…Ай, девачка Надя, чиво тибе нада?
* * *
Стояла глубокая ночь, светила луна. «Газель» болталась по ухабам разбитой дороги. В салоне молчали. Монахов было трое, с ними послушник. Когда отъехали от монастыря километров на двадцать, остановились. Настоятель заглушил двигатель, обратился к братии:
– Отныне, братья, мы беглые преступники, пособники террористов. Удел наш – лагеря и смерть неизбежная. – Настоятель умолк. Он помолчал несколько секунд и продолжил: – Не смерть страшна. Страшно сломаться под пытками, стать предателем. Посему здесь нам оставаться нельзя. Предлагаю, братья, идти на восток. Дойдем до свободной страны на Урале – спасены.
Инок Герасим прошептал:
– Господи, помилуй. Да не дойти нам туда. Настоятель сказал ему:
– Никого, братья, не неволю… Каждый сам свой путь выбирает.
Герасим покачал головой:
– Ой, не надо было кровь проливать, отец Михаил. Оно бы и обошлось.
Настоятель помолчал, потом протянул Герасиму постановление, изъятое у Хусаинова:
– Прочитай вот это.
– А что такое?
– Ты читай, читай. Вслух читай.
Герасим поправил очки, взял бумагу. Поднес к окну, к голубоватому лунному свету и вслух прочитал. Стало тихо. Настоятель сказал:
– Вот так. А то: «Не надо было кровь проливать». Другой монах, Егорий, сказал:
– Монах в России не только инок смиренный, но и воин. Так издавна повелось.
Герасим возразил:
– Тебе, Егорий, что? Ты человек военный. А я… – Герасим не договорил, вздохнул. Потом произнес: – Нет, не пойду я с вами, братья.
Настоятель спросил у послушника:
– Ну а ты что скажешь, Павел?
Павел был молод – двадцать лет всего, борода, считай, не растет. Он твердо сказал:
– Я с вами.
Монахи отвезли Герасима к сестре – она неподалеку жила. Простились, сами поехали дальше, на Кондопогу. Жил там в окрестностях надежный человек, у которого можно было укрыться на первое время. Миновав город, утопили «Газель» в одном из бесчисленных карельских озер, благо льда не было. Пришли к человеку. Он без колебаний принял. Той же ночью отслужили панихиду по павшим воинам.
Потом настоятель сказал:
– С этого момента переходим на нелегальное положение. А коли живем в миру, значит и обращаемся друг к другу по-мирскому. Ну, Павла как звали Павлом, так и зовем. Инок Егорий у нас Глеб по паспорту. А меня, Павел, зовут теперь Михаил Андреевич. Ты можешь называть дядя Миша.
Глеб подмигнул Пашке:
– А в полку звали Мастер. Пашка спросил:
– А почему Мастер?
– А это, Пашенька, – ответил Глеб, – я тебе потом расскажу.
Монахи сбрили бороды и переоделись в цивильное платье. Как выразился Глеб – «по гражданке». Сели сочинять «легенды»… Начиналась другая жизнь.