Офицер, дернув левым усом, напыжился и коротко рявкнул:
– Встать!
– Кому? – вежливо поинтересовался Хали.
Полицейский, уже набравший полную грудь воздуха для следующего рявка, запнулся, и вместо грозного и устрашающего приказа на волю вырвался несолидный писк, словно из плохо завязанного воздушного шарика. Хали с любопытством наблюдал за происходящим, надеясь, что и сам офицер сейчас запрыгает по камере, как тот самый шарик. Увы, надежда не оправдалась. А полицейский, цвет лица которого вытащил из памяти Хали забавное словечко «пурпур», резко повернулся к подчиненным и обрушил на их привычные ко всему, кроме мыслей, головы невразумительный приказ. Для Хали невразумительный, те же моментально бросились исполнять. Значит, поняли. Наверное, все же в полиции давно разработан свой, личный язык, собственный эсперанто.
Толкая друг друга от избытка служебного рвения, охранники подбежали к нарам, мигом подняли неправильного арестованного, заломили ему руки за спину и защелкнули наручники.
Хали снисходительно улыбнулся и повернулся к офицеру:
– До чего же, ребята, у вас скудная фантазия! Второй раз с вами сталкиваюсь, и опять тот же убогий сценарий – схватить, скрутить, сковать. Неужели самим не надоело? Разнообразили бы хоть чем-то, ну не знаю – определенной песней, что ли, или ритуальным танцем. Если хотите, я могу помочь, я ведь все-таки аниматор.
– Заткнись, умник! – увесистым тычком поприветствовал почки Хали полицейский. – Пошел! Ты такой же аниматор, как я – наложница султана Брунея!
– Да неужели? – поднял брови Хали, с трудом пряча боль. – И вы продолжаете работать? Прелесть что такое!
– Молча-а-а-ать! – полоснула дубинкой прямо по забинтованной спине разъяренная прелесть.
На этот раз боль скрыть не удалось, слишком уж она была большая. Просто огромная. И выражение «боль ослепила его» оказалось правильным. На секунду Хали действительно ослеп, дыхание прервалось, чтобы продолжиться хриплым стоном. Повязка на спине стала липко-мокрой. А на посветлевшем и умиротворенном лице офицера расцвела довольная улыбка.
Хали стиснул зубы, чтобы не позволить топавшим ногами от ярости словам вырваться наружу. Иначе этот славный служитель закона с наслаждением продолжит воспитательный процесс, а превращаться в хорошо отбитый кусок вырезки из-за своего длинного языка было глупо. Надо сосредоточиться на том, как выйти отсюда, а не тешить свое самолюбие.
Каждый шаг отдавался пульсирующей болью в спине, но Хали шел молча. Эффект неожиданности сработал лишь раз, а потом терпеть стало легче. Вот только полностью пропитавшаяся кровью повязка неприятно липла к спине, добавляя дискомфорта. Ну что же, не в частной клинике в Швейцарии находишься, дружочек, привыкай.