Вот и я так же. Думаю, если бы мне удалось сейчас встать и пойти, то лапки мои тоже подгибались бы, было бы и «ик!», и все остальное.
Перед Маем стояла вылизанная до зеркального блеска кастрюля, а на морде зверя было написано глубочайшее изумление: «И это все?!»
– Дружочек, – я строго сдвинула брови, – а вам никто раньше не говорил, что много жрать вредно для фигуры?
Снисходительная собачья усмешка. Хватит пороть чепуху, хозяйка! Дай лучше молока!
– Во-первых, я чепуху не порю, ведь чепухе будет больно. Тебе же не нравится, когда тебя порют?
Пес наклонил голову и вопросительно приподнял одно ухо.
– Ага, не нравится, знаю! Так вот. Это насчет чепухи. А теперь – во-вторых. Насчет молока. Насколько мне известно, вы, собаки, с молоком не очень дружите. Вернее, не вы, а ваши желудки. Ты до двора хоть добежать успеешь, если что?
Май переступил передними лапами и укоризненно фыркнул: «Обижаешь!»
– И не думала. Ладно, лопай.
«Не лопну!» И молоко, перелитое в кастрюлю, было выхлебано за восемь хлюпов. После чего задумчивый взор песика прилип к колбасе и окорокам.
Пес поднялся на задние лапы, но даже его гигантский рост не помог. До вожделенной вкуснятины оставалось еще сантиметров десять. Май повернулся ко мне.
– Увы, приятель, я помогла бы тебе с удовольствием, но, – я выразительно побренчала цепью на руке, – видишь, что у меня? Тебе ведь эта штука знакома, правда?
Пес подошел, понюхал цепь и, приподняв губу, негромко рыкнул. Знакома, значит, сиживал на цепи.
– Вот такие дела, малыш. Выйти отсюда без посторонней помощи у меня не получится. В отличие от тебя. Ты сможешь привести помощь, Май? Ты спасешь нас еще раз?
Я обняла лохматую голову умного животного и заглянула ему в глаза. И попросила опять, молча, сердцем.
Пес коротко гавкнул, лизнул мой нос и выбежал из подвала.
Я осталась одна. Правда, неподалеку остывал Мирчо, но счесть ЭТО достойной компанией мог только некрофил.
Ночь сопела за окном, стремясь рассмотреть через крохотное окошко происходящее в подвале. Но рассмотреть ей не удавалось практически ничего, керосиновая лампа чахла. Домовитый и экономный маньяк залил туда совсем мало топлива, и круг света становился все уже.
Скрылись ноги трупа, чему я была только рада, но вскоре темнота, сыто чавкнув, проглотила и меня. Вот это событие приветствовать криками «ура» и бросанием в воздух чепчика я не стала. Во-первых, у меня нет чепчика, а во-вторых, сидеть во тьме – удовольствие на любителя.
Вскоре лампа тихо, без судорог и конвульсий, скончалась от голода. Стало совсем уныло. К тому же ночь, разобидевшись на отсутствие зрелища, завесила звезды плотной облачностью, да еще и дождь пригнала. Затяжной такой, нудный, каким и положено быть осеннему дождю.