– Памятник собственной доверчивости и идиотизму.
– Прекрати говорить загадками, в конце-то концов! – Виктор не выдержал, подлетел к Майорову и хорошенечко встряхнул того за плечи. – Ты можешь внятно объяснить, что произошло между тобой и Анной?
– Противно очень, – поморщился Алексей. – Противно и тошно.
– Ничего, переживешь! Ишь ты, цаца какая! Твоя жена, между прочим, всем нам – и мне, и Левандовским – близкий, родной человек, мы с ума сходим от беспокойства за нее и ребенка, а он стоит тут и кривляется: «Тошно, противно!» Надушенный платочек дать? Хотя, если честно, мне тебе по морде дать хочется. И можешь меня потом уволить.
– Хочется – дай, – усмехнулся Алексей.
– Платочек?
– По морде.
– Это я всегда успею. А теперь, – Виктор взял своего шефа под локоток и развернул в сторону кухни, – давай, веди меня к стратегическим запасам Катерины. Но учти – есть буду только я.
– Это почему?
– Потому что ты будешь колоться.
– Я тебе что – кактус?
– Упрямый ишакус.
– Сам такой, – вяло огрызнулся Алексей, улыбаясь.
Стало намного легче, Виктор снова был прежним. Другом, с которым можно поговорить обо всем. И который не будет пеленать Алексея в липкую паутину восхищения, а при необходимости может наградить увесистым пинком. И не только моральным.
Вот только начать разговор оказалось намного труднее, чем Алексей предполагал.
Они уже давно расправились с Катерининой стряпней и сидели теперь на террасе. Обсуждение прошедших гастролей исчерпало себя еще за едой. Здесь Алексей и Виктор поскребли пару раз по донышку темы, но черпать больше было нечего.
Виктор выжидающе смотрел на шефа. Тот дымил сигаретой с видом приговоренного к казни.
Затем встал, несколько раз сжал и разжал пальцы и ушел в квартиру, чтобы вернуться через пару минут с большим конвертом из плотной бумаги.
– Вот, – Алексей швырнул конверт на пластиковый столик, – полюбуйся.
– Что это? – брать в руки конверт Виктору почему-то не хотелось.
– А ты загляни. Много любопытного увидишь.
Виктор открыл конверт и высыпал на стол содержимое. Веером разлетелись фотографии, звонко цокнул компьютерный диск.
Бегло просмотрев несколько снимков, Виктор поднял глаза на вцепившегося в очередную порцию фотографий Майорова:
– А это не фотомонтаж?
– Нет, – сквозь стиснутые зубы выдавил Алексей. – Тело своей жены я знаю. «Я помню все твои трещинки» – так, кажется, у Земфиры? Там, кстати, и видеозапись есть, если ты не заметил.
– Допустим, – Виктор побарабанил пальцами по столу. – Анна как-нибудь это объясняет?
– Видите ли, она ничего не помнит, но это могло произойти в последний день чешской эпопеи, ей тогда Голубовский якобы сделал какой-то укол и она отключилась.