Он подвёл меня к одной из статуй, установленных в зале, и удалился. Я вздохнул, упёрся головой в бедро изваяния и прикрыл глаза. Из головы никак не выходил пленительно-смеящийся образ Елизаветы.
Нет, ерунда какая-то! Что я смазливых бабёнок не видел? Да всяких насмотрелся. С чего бы это моей челюсти с таким лязганьем на пол падать? И тем не менее…
– Вам ещё не надоело оставаться таким невежей? – раздалось откуда-то снизу.
Я склонил голову и увидел свою невесту. Настя смотрела на меня как лилипут на Гулливера. Во взгляде её читались и злость, и обида.
– Мужчины! – фыркнула она как сиамская кошка. – Я уже битый час стою возле вас, а вы даже не соблаговолили поздороваться.
– Прошу меня извинить покорно, задумался, – повинился я.
– Задумались?! Наверное, о цесаревне, этой драной кошке, этой … – тут моя суженная запальчиво произнесла слово, которое ей не полагалось произносить ни по возрасту, ни по месту нашего нахождения.
Я быстро закрыл её рот ладонью и утащил вглубь, как раз к тем кустикам, куда до нас бегала уйма народа.
– Ты чего говоришь, Настя?! В Сибирь захотела?
– А что, донесёте на меня? – невеста вскинулась на меня как жена декабриста на портрет царя Николая.
– С ума сошла?! – вопросом на вопрос пояснил я. – Тут и без меня доброхоты найдутся.
– А что, её величеству можно так говорить, а мне нельзя?
– Её величеству можно делать всё, что угодно, а тебе и впрямь нельзя.
– Ну вот, – всхлипнула Настя. – Значит, вам захотелось меня обидеть, да? Как узнали, что матушка-императрица меня в невесты ваши прочит, так сразу всю деликатность обхождения позабыли. Я растерянно захлопал ртом. Настя, вытерев слёзы, продолжила:
– А я может, не хочу идти вам в жёны. Я может, другого люблю, или даже других. Вот!
– Че-е-его? – протянул я, услышав такие новости.
– А вот чего! Что слышали! – девушка капризно топнула ножкой. – Мне сразу двое нравятся. Один из них – сочинитель господин Гусаров (я его правда никогда не видела), но уверена, он прекрасной души человек.
– А вдруг Гусаров – толстый и лысый скряга, вдобавок женатый? – потешаясь, спросил я.
– Это невозможно, – разозлилась Настя. – Иначе ему бы не удалось написать столь прекрасную и возвышенную книгу. Уверена, он красив и душой, и телом. В отличие от некоторых, – многозначительно добавила она. 'Некоторые' чуть не падали в обморок от хохота.
– Ладно, с первым объектом вашей любви мы разобрались, кто ж тогда будет вторым?
– А второй – тоже гвардеец, вроде вас, но только вы, барон, ему и в подмётки не годитесь. Он высокий, красивый и храбрый.