Бельды замолчал, повернулся к разлапистой, с уходящими в сторону большими сучьями березе, на которой безжизненно висела туша полосатого зверя.
— Однако хватит сказки сказывать. Пойдем посмотрим.
Они остановились у дерева, Иван тронул тигра рукой, нахмурился. Разбиравшийся в таежных следах гораздо лучше Шелихова, он неторопливо обошел истоптанный пятачок, посмотрел на огромный дуб, в кроне которого был сделан скрадок, сказал удовлетворенно:
— Тот, кто стрелял, много следов оставил. Если милиционер не найдет его, охотники помогут.
Артем, все это время внимательно наблюдавший за нанайцем, кивнул:
— Именно на это я и рассчитывал.
Бельды все так же неторопливо вытащил самодельный нож, раздвинул густую, спекшуюся от крови шерсть. Сделав надрез, выковырял застрявшую в позвонке пулю. Аккуратно обтер ее о брюки, хотел было положить в карман, как вдруг лицо его напряглось, он внимательно осмотрел кусочек свинца, перевел взгляд на стоявшего рядом Шелихова.
— Однако… моя пулька-то.
— Чего? — не понял Артем.
— Пулька, говорю, моя. Из моего карабина. Ну, знаешь, ТОЗ-17. Пятизарядный.
— А у кого из охотников такого нет? — удивился Артем.
— Да, у всех есть, — заволновался Бельды, продолжая внимательно рассматривать деформированный кусочек свинца. — Но пулька — моя. Больше таких в поселке ни у кого нет. Мне сто штук брат из Москвы привез. Видишь, это экспансивная пулька. Сердечник свинцовый, а оболочка, стальная. Когда такая пулька ударяется во что-нибудь, свинец идет дальше, а оболочка разлетается. Понимаешь?
— Понимаю… — протянул Артем. — Постой, а как же она могла здесь оказаться? В этом… в тигре?
— Не знаю, — все так же растерянно произнес Иван — Я карабин свой на участок взял и лодчонку резиновую прихватил. Сам понимаешь, консервы надоедают, а тут река под боком. Вот и ставили иной раз сеточку чуть выше по течению. По очереди ходили. А куда в тайгу без карабина? Вот и брали его с собой.
— Та-ак, значит, это кого-то из твоих мужиков дело?
Бельды кивнул виновато.
— И кто же это может быть? — вскинул на бригадира лесорубов опаленные брови Артем, и скуластое лицо его напряглось в ожидании.
— Кто?.. — переспросил Бельды. Он долго молчал, морща лоб, над которым, словно у мальчишки, торчали жесткие черные волосы, наконец, проговорил медленно: — Васька не мог. Я за него ручаюсь. Семен Рекунов?.. Не знаю. Правда, у нас еще двое на деляне были. Так я их вчера в поселок отправил — здесь работы на день—два осталось.
— Ну что ж, — хмуро произнес Артем. — Об этом деле своим ни слова.
Когда они спустились в лагерь, к Бельды тут же подошел Антоненко и дрожащим от волнения голосом спросил: