Но этот человек заставлял ее лазить по крышам. «Разорвать бы его на куски», – думал Кеннет.
– Я пробыла у него три года. Ради него пошла бы на смерть.
Просто чудо, что она осталась в живых.
Джесс расправила на коленях платье, потом вдруг сказала:
– Знаешь, хочу попросить тебя об одолжении. Позволь отдать тебе шиллинг, который ты заплатил за меня Лазарусу. Я хочу… выкупить себя. Хотя понимаю, что это звучит глупо.
Себастьян уставился на нее в изумлении.
– Это всего лишь передача шиллинга из одних рук в другие. Можешь считать это суеверием, – добавила Джесс.
Капитан молчал, и она заглянула ему в глаза, пытаясь понять, о чем он думает.
– Ты полагаешь, что принадлежишь мне из-за этого шиллинга? – Кеннет наклонился и провел пальцем по ее шее, потом коснулся груди. Она сделала движение, чтобы отстранить его руку, но он сказал: – Раз уж ты моя, то я могу это делать.
Джесс со вздохом проговорила:
– Себастьян, мы же на улице. Черт подери…
– Если ты – моя собственность, то не должна сопротивляться. Вспомни о годах, проведенных на Востоке. На Востоке продается много женщин. – Его рука приближалась к ее соску, который тут же отвердел. Не прикасаясь к нему, Себастьян покружил вокруг кончиками пальцев. Она была прелестна. – Но там обычно они стоят дороже шиллинга, – добавил он с улыбкой.
Джесс отстранила его руку:
– Прекрати, слышишь? Нас видят люди.
Он пожал плечами:
– Но никто не смотрит.
Ему плевать, видят их или нет. В ногах этого каменного льва она была как в клетке. Так что и отступать было некуда, если только лев не встанет и не уйдет прочь.
– Себастьян, это не Париж. Здесь никто не занимается этим открыто. Кроме голубей.
И тут она вдруг схватила его за руку и снова прижала его ладонь к своей груди.
Себастьян понял, что настал момент ее поцеловать. Да, именно это он сейчас должен был сделать. Джесс еще крепче прижала его ладонь к своей груди, и губы ее чуть приоткрылись.
Минуту спустя она облизнула губы, чуть припухшие от поцелуя, и с усмешкой пробормотала:
– Все это наверняка будет в докладе, который через час ляжет на стол Эйдриана.
Себастьян рассмеялся:
– Что ж, он прочитает его с большим интересом, чем обычно. Ты позволяешь мне это, Джесс, потому что я купил тебя за шиллинг? Поэтому?
Она провела ладонью по его щеке и, покачав головой, прошептала:
– Нет, не поэтому. Забудь об этом проклятом шиллинге.
Себастьян ликовал в душе. «Да, моя, – говорил он себе. – Не купленная и не взятая силой. Моя – с самого начала. Моя – еще до того, как встретил ее».
Он снова поцеловал ее, на сей раз поцелуй был долгим и страстным. Вероятно, она еще не осознавала, что принадлежала ему. Что ж, ей еще многое предстояло понять, многому предстояло научиться, однако не оставалось ни малейших сомнений в том, что она принадлежит ему.