Грешница (Евдокимов) - страница 39
– С какао.
– Ишь ты, с какао! А ты небось этого самого какао и не пила.
– Нутк что ж, оно, говорят, вкусное. Ой, подожди, – Ксения уперлась ему в грудь ладонями и вгляделась в темноту, – куда ты меня в самом деле везешь?
– Домой, Ксюша, с маманей знакомить буду.
– Не надо, Алешенька. Нельзя, люди увидят…
– Вот и хорошо, пусть их видят.
В деревне, где жил Алексей, Ксения была один раз, в детстве. Она только и помнила, что стоят Сосенки возле леса, что есть там озеро, заросшее осокой, и в озере этом вода прозрачная и холодная, как в роднике. Она сидела тогда на берегу с отцом, а он рассказывал ей, что таких озер на земле немного, что в них собраны слезы праведников.
– И мои здесь будут слезы, батя? – спросила она.
– И твои, – ответил отец.
И долго еще с тех пор казалось Ксении, что когда плачет она, то слезы ее текут в это озеро; одно лишь ей было непонятно: почему вода холодная, а слезы теплые?
Дом Алексея стоял на краю деревни, на берегу этого озера, слабо мерцающего под звездами.
Мать Алексея, маленькая узкоплечая старушка, стояла в дверях, улыбаясь, смотрела на Ксению, но лицо у нее было настороженное, тревожное.
– Мать, встречай, – крикнул Алексей, – это и есть Ксеня, невеста моя!
Ксения охнула, закрыла лицо руками.
– Ой, бабуся, как же ему не стыдно!
– А чего стыдного, – сказал он, – такую свадьбу отгрохаем! На весь район, нет, на всю область!
– Да ну тебя, – окончательно растерявшись, проговорила Ксения.
– Что ж ты с ней делаешь, бесстыдник! – сказала мать. – Гляди, пунцовая девка стала. Не смущайся, доченька.
Пили чай. Ксения скоро освоилась и чувствовала себя легко, просто. Ей все нравилось в доме Алексея: нравилось, что было здесь чисто, просторно, что в буфете позванивала посуда от голоса Алексея, что серый кот с черным пятном на спине мягко терся о ее ноги. Нравился коврик на стене с белыми, плывущими по озеру лебедями, нравился розовый абажур, от которого все было розовым: и занавески на окнах, и печка, и обои. Алексей положил перед Ксенией альбом с фотокарточками; она разглядывала их, удивлялась.
– А вот это ты маленький? Какой хорошенький! Правда, бабуся?
– Маленькие-то вы все хорошенькие. А потом эвон какие!
– Какие, мать? – усмехнулся Алексей.
– Да вот такие, самостоятельные… – Она ласково смотрела на Ксению; тревога и настороженность сошли с ее лица.
– Скажи-ка, мать, – вдруг спросил Алексей, – есть бог или нет его?
– Кто же это знает, сынок, никто не знает.
– А вот Ксения знает: есть, говорит.
– Не надо, Леша! – испуганно прошептала Ксения. – Не надо! – повторила она.