– А я люблю пряники, – сказал Василий Тимофеевич. – Сейчас не хочешь – на обратный путь отсыплю: пожуешь.
– Коварен антихрист, – вдруг сказал из своего угла горбун; он смотрел прямо перед собой, длинные руки висели между коленями, – над святой книгой измывался.
Голос у горбуна был неприятный, скрипучий, холодящий сердце. Ксения испуганно взглянула на Василия Тимофеевича, придвинулась к нему.
– Коварен антихрист, – повторил брат Федор. – По Матвею и Марку, говорит, Христос был окрещен Иоанном Крестителем, а по Луке выходит, что Иоанн в тюрьме находился, и без него Христос крестился. Как же, дескать, так? Задавал он тебе такой вопрос? – Горбун обернулся к Ксении, будто пронзил ее глазами.
– Нет, – ответила она, чувствуя, как снова страх замораживает ее, – нет, не говорил он этого.
– Не успел, значит. А хотел, знаю. Что господь в первый день сотворил свет, а солнце создал на четвертый день, – говорил?
– Говорил, – едва дыша, ответила Ксения.
– А! – вскрикнул горбун и взмахнул длинными своими руками. – А ты? Ты молчала? Не знала, ответить что? А говорил, как это кит мог проглотить Иону: глотка мала у кита? Говорил?
– Нет.
– Врешь. Не меня, господа обманываешь, а он ведь все знает.
– Не говорил, не вру я.
– Значит, не успел. Помешало что-то. Но найдутся другие, которые спросят… А говорил: почему господь призывает к любви, а в одном месте святого писания якобы требует возненавидеть и отца, и мать, и детей? Говорил?
– Говорил, – ответила Ксения, с ужасом подумав, что все известно богу и его проповедникам.
– И ты молчала? Так-то ты постигала мудрость святого слова! Так-то слушала проповеди святого брата Василия! Не нужен тебе господь. Не нужен. Врешь, дьявола ищешь, не бога! Иди от нас… Не хотим тебя…
– Не гневайся на нее, брат, – сказал Василий Тимофеевич и погладил Ксению по голове. – Знаю, праведность твоя возмущается при виде греха. Но много прощал ты людям, прости и ей. Мудро святое слово – многое она не постигла еще в свои годы. Придет время, и не искусит ее ни один обольститель глупыми речами. Прости ее, брат.
– Кроток ты, милосерден, – ответил горбун, смиренно наклонив голову. – Блаженны имеющие такого пастыря. Нет у меня к ней зла. Мне ли ее прощать, если ты простил.
– Ах, Ксюша, – сказал Василий Тимофеевич, ласково заглядывая в ее глаза, – молода ты, неопытна, доверчива – долго ли попасть тебе в паутину? Они, антихристы, хитры, говорю. Ищут в книге святой противоречия – и находят якобы, и радуются, и кричат, что ложно святое писание. А нет ведь никакого противоречия в слове божием. Сказано – «не любите мир». И значит, не люби, возненавидь даже отца, мать, если отвергли они имя божие.